Фотопроект «ПОМЕШАННЫЕ»: 55 историй, 60 этносов

«Помешанные» — это этнический документально-художественный проект арт-журнала theNorDar о людях с многонациональной родословной. Каждую неделю на протяжении полутора лет мы выбирали героев проекта, которых фотографировали и интервьюировали. 

Муза проекта — знаменитая украинская певица и музыкант ДЖАМАЛА. Также об истории своих семей рассказали нам певицы Анна Завальская и Софи Вилли, писательница Ирена Карпа, художница Кристина Нгуен, Валид Арфуш с супругой Лидой Петровой, Алена Матвиенко и другие.

Фотограф и корреспондент: Kris Kulakovska
Ретушь, дизайн: Дмитрий Недобой
Куратор: Lilit Sarkisian
Арт-журнал TheNorDar

Вся серия проекта с личной историей каждого участника опубликована на страницах специального выпуска арт-журнала theNorDar, который мы вместе с выставкой портретов презентовали 26 апреля 2015 года. Приглашаем познакомиться с 55 «помешанными» героями и их семейными историями.

Мава Ким, режиссер, детской анимационной студии «КЕКС»
Артем Ким, режиссер СТБ
Дети: Стефания и Стефан Ким
Корни: корейские, украинские, русские

— Стефания, кто ты по национальности?
— У меня внутри 4 сердечка: мое, Степы и мамы с папой.
(Стефании 5 лет — ред.)

Артем: Я — чистокровный кореец и в моей семье никогда не было смешанных браков. Мой стал первым.

История моих корней насчитывает более 300 лет. В 1860-х годах мой народ во время японской экспансии корейских земель переселился жить на Дальний Восток, где и занимался земледелием до прихода советской власти. Корейцы первыми в СССР подверглись сталинской депортации по национальному признаку, и в 1937 году их депортировали в Казахскую ССР и Узбекскую ССР. Потомков этнических корейцев на постсоветском пространстве стали называть “корё-сарам”. Мой дедушка по линии отца, Ким Афанасий, происходил из аристократического рода и, заболев астмой, в поисках лучшего климата по состоянию здоровья переехал из Узбекистана в степной Крым ближе к Сивашу.

Помню, как отец рассказывал, что во время их первого появления в селе Черноземное на них смотрели, как в зоопарке, — они были первыми корейцами на всю деревню. За свою жизнь дедушка научил агрономии не одну семью, за что заработал большое уважение и статус. На его похороны собрались все местные жители, я это помню очень хорошо. Он был невероятно трудолюбивым и образованным, несмотря на 4 класса образования, учился читать по газете и знал корейский язык. Я, к сожалению, языка не знаю, но собираюсь выучить. Планирую снять фильм о своей семье и дойти до того человека, от которого происходит фамилия рода Ким. Моя мама, Лариса Цой, приехала в Крым из Запорожской области работать, где и познакомилась с отцом.

Мава: Во мне текут русская и украинская крови. Первая досталась от дедушки по линии отца — Владимир Михайлов родился в Курской губернии, служил на Северном флоте. Линия мамы с украинскими корнями родом из Черкасской области, село Шевченкове. Прабабушку звали Фекла Шевченко, но мы не родственники великого поэта. В мамином роду также есть донские казаки. В 1914 году в начале Первой мировой войны дедушку Федора Белоусова российский государь Николай II  наградил за его боевые заслуги двумя Георгиевскими крестами.

Мои родители познакомились в 16 лет, и я стала ребенком первой любви.

Артем: Я первый раз узнал, что я кореец, в 12 лет, когда попал в интернат. Именно тогда, оказавшись в новом окружении, я почувствовал повышенное внимание к своей персоне. Были и поддразнивания и насмешки. Я не знаю, откуда у меня взялись силы не обращать на это внимание. Но тогда я решил для себя очень важную вещь: не важно, какой ты национальности, нужно что-то уметь делать — и люди тебя начнут уважать. Мне хотелось доказать, что мой народ не только лук умеет выращивать, поэтому я чувствовал ответственность перед всей семьей. В интернате проявил себя как способный спортсмен, одновременно играя в трех сборных: по футболу, баскетболу и волейболу.

У меня были повышенные требования к жизни и большие амбиции. Во мне играют корни предков, которые занимались не только земледелием. Если взять дедушкиных братьев и сестер, то в нашей семье есть даже профессора МГУ. В 10 классе я приехал на экскурсию в Киев и решил, что буду здесь жить. Узнав про всеукраинскую олимпиаду по экономике, я за 3 месяца подготовился к ней и занял 3 место — поступил без экзаменов и закрепился в Киеве. Экономика помогла мне попасть в столицу, но специальность по итогу я выбрал другую. Сейчас работаю режиссером на СТБ. Обучаясь режиссуре, я встретил свою жену Маву. Уже на первом свидании я знал, что она станет моей женой. Через месяц мы расписались.

Мава: Родители восприняли Артема как родного и не были против нашего брака. Дедушка по линии мамы родом из Хабаровского края, вырос в окружении разных национальностей и дружил с молдаванами, армянами, грузинами, поэтому с его стороны не было никаких расовых предубеждений. Только бабушка переживала о том, какими будут наши дети.

Подруга как-то назвала меня “экстремалкой”, потому что я привела домой корейца. Я до ее слов никогда об этом не задумывалась. Конечно, Артем отличается от славянских мужчин во многом, он — интроверт. Его злость выражается замыканием в себе, он никогда не будет кричать или бить посуду. Мой муж не признает алкоголь.В наш быт он привнес корейскую кухню, и я уже не представляю жизнь без тофу или сои.

Артем: Я больше несу ответственности перед обществом, чем украинцы. Несмотря на то, что я считаю Украину своим домом, я здесь чужой. Мне нужно было принять те правила игры общества, в котором я рос, уважать их, попытаться объяснить свои. Моя тяга к социальным проектам — это желание помочь обществу. Я работаю на СТБ с 4 курса и снимаю социальные проекты о жизни семей в провинциях. Моя национальность позволяет мне наблюдать людей со стороны: видеть проблему и рассказывать о ней.

Когда мне тяжело идти на компромиссы, на съемочной площадке иногда шутят, мол, конечно, твой предок Ким Чен Ын, отсюда и ноги растут.  А мне никогда не была понятна жизнь по принципу “на авось”, характерная для украинцев. Авось пронесет или пусть будет как будет.

Для меня существуют две национальности: осознанный и неосознанный человек. В мире неосознанных жить тяжело. Украинцы только на пути осознанности, они проснулись и пытаются что-то делать. И я вместе с ними тоже.
Исторически и космически так сложилось, что на Земле три расы. Но как в рекламе Benetton, если помните, где показывают сердце белого человека и черного — они одинаковые.  Наша семья помешанная, да. На жизни.

Дэннис Аду, трубач, руководитель оркестра Dennis Adu Big Band
Корни: украинские, русские, африканские (Гана)

Я всегда знал, что меня ничего не отличает от людей, кроме волос и цвета кожи. Многие думают, что я хорошо играю на трубе, потому что я — черный. Пусть думают, если им так нравится. Но я знаю свое главное преимущество  — трудолюбие. Я вырос в несостоятельной семье, и в моем детстве было очень много негативного отношения со стороны сверстников, что мотивировало меня постоянно доказывать свои возможности. Я всегда занимался больше других, и меня уважали за это.

Ошибочно мое имя пишут как Денис, хотя на самом деле я Дэннис. Мои родители познакомились в Кривом Роге, куда отец Томас Аду приехал на обучение из Ганы, город Солтпонд. Корни моей мамы, Тамары Плетневой, по линии отца родом из Воронежа, а по линии матери — село Широкое, Днепропетровская область.

Я родился в Гане и до 16 лет у меня не было украинского гражданства, только ганский паспорт, ставший недействительным после 6 лет. Когда отец окончил обучение, он перевез всю семью в Африку, а спустя два года нам пришлось вернуться — все дружно заболели малярией. Прошло два года, и Томас снова уехал домой, теперь уже один и навсегда. Я увидел его через 25 лет — и ничего не почувствовал. Он стал для меня чужим.

С проявлением расизма я сталкивался с самых ранних лет. Вы даже не можете себе представить, насколько жестокими были дети из неблагополучных провинциальных районов. Моя старшая сестра Анжелика всегда заступалась за меня. Как-то во время очередной зимней чистки ковров ко мне во дворе подошли местные дети и начали приставать. Сестра выбежала из дома со сковородкой и заступилась. Это сейчас звучит смешно, а тогда было опасно. В школе могли побить без причины, потому что я не так посмотрел или неправильно дал пас в футболе. И ты сидишь, уткнувшись носом в парту, и ревешь на перемене, а учительница ходит мимо тебя и делает вид, что ничего не замечает. Мне в такие моменты хотелось быть белым очень сильно.

В течение семи лет я не мог ходить через двор домой, потому что каждый раз ко мне кто-то приставал и требовал деньги. Чтобы обезопасить себя от неприятных встреч, я обходил свой дом с обратной стороны двора. Все эти происшествия очень сильно помогли мне в будущем — я научился на многое закрывать глаза, стал терпеливее и перестал обращать внимание на поступки многих людей в мой адрес.

До 14 лет я рос в криворожском интернате и приезжал домой по выходным. За мной бегал учитель кружка “Духовой оркестр”, потому что он видел во мне потенциального участника. И я им стал только чтобы пропускать сонный обеденный час. Помню, как он сказал мне, указав пальцем на портрет Луи Армстронга: “Смотри, это твой дедушка”. Я ему поверил. Через год я смог научиться играть на трубе, которую преподаватель дал мне на лето домой. Обычно ребятам необходимо было для этого четыре года.

В музыкальном мире твои способности оценивают не по цвету кожи, социальному статусу или знанию сольфеджио, а по твоему мастерству. Это мне всегда нравилось, поэтому я  стремился быть лучше и больше занимался. В музыкальной школе я играл в оркестре Александра Гебеля. В мире отечественной джазовой музыки он очень авторитетная личность. К нам как-то приехали французы снимать документальный фильм о жизни оркестра. Отдельно от общей истории режиссер Дидье Порталь сделал сюжетную линию о трех участниках, одна из них была про меня. Фильм получил название “Мелодия в соль миноре” и с выходом его премьеры нас пригласили на месяц выступать во Францию. Там я первый раз в жизни заметил, что люди перестали оборачиваться и глазеть на меня. Через два года французы привезли мне подарок от дирижера оркестра Монако — крутую трубу. Я был самым счастливым человеком в тот момент.

В Киеве у меня происходило несколько неприятных встреч со скинхедами на Борщаговке. Вернувшись в общежитие  с разбитым лицом после очередной “встречи”, мои сокурсники толпой в 50 человек выбежали дружно на улицу с какими-то предметами в руках и готовы были заступиться за меня и найти тех, кто постарался. Я был им благодарен и чувствовал, что я не один.

Мама первой девушки узнала о наших отношениях через шесть лет и предлагала мне деньги, только бы я оставил ее дочь, а потом угрожала. За последние 5-7 лет я перестал замечать расизм в Киеве и остались только надписи на стенах: “Будь белым и цени это”.

Мой дом — Киев, я считаю себя украинцем. Я хочу развивать джазовую музыку в Украине и оставаться здесь. У меня есть свой бэнд, я руковожу оркестром в Киевском Институте музыки имени Р. М Глиера, постоянно выступаю с концертами. Здесь моя семья и друзья. Сестра осталась жить в Кривом Роге, у нее трое детей, две девочки из которых мулатки, а средненькая получилась с чистой славянской внешностью.

Существует тайное общество без общества. Встречая на улице мулата, один из вас может остановиться и поздороваться, кто-то расскажет свою историю, спросит про твою или просто кивнет головой. Помешанные не имеют никаких супер способностей. Если и есть у них преимущества или недостатки, то я их еще не обнаружил. Прыгать выше других я не умею, а предрасположенность к музыке от этого не зависит.

Валид Арфуш, глава Euronews в странах СНГ, президент координационного совета украинской версии Euronews, организатор социальной акции SOS Racism!
Корни: ливанские
Лида Петрова, телеведущая
Корни: корейские, еврейские, украинские

Лида: Я родилась на юге Украины, в Херсоне — на родине моего отца. Бабушка по папиной линии еврейка, а дедушка — украинец. Корейские корни я унаследовала от бабушки по маминой линии. Во время войны бабушка Лидия Тян сбежала из северной Кореи во Владивосток, а после сталинских репрессий ее отправили в Узбекистан, откуда она попала в Херсон. Моя мама родилась в Ташкенте. Я воспитывалась в традиционной корейской семье. Бабушка с дедушкой общаются только по-корейски: я понимаю этот язык, но не говорю на нем.

Моя любимая корейская традиция — празднование годовщины со дня рождения ребёнка — она называется «доль». Главное событие праздника — традиционное «определение» своей судьбы самим ребёнком — Toljabee. Для этого на маленький стол кладут различные предметы: лук и стрелу, отбивной рисовый хлеб, рисовую крупу, книгу, деньги, ножницы, нитки, иглу, карандаш. Первая вещь, которую возьмет в руки ребенок, «определяет» его будущее.

Бабушка всегда придерживалась корейских традиций, дома готовили только национальные блюда, а вместо хлеба ели рис. Мы часто приглашали музыкантов, одетых в корейские народные костюмы: они играли на национальном барабане (чангу), а мы танцевали. Все это происходило в Херсоне.

Корейская диаспора в Украине большая. В Херсон приезжает много корейцев на заработки из Узбекистана и Казахстана — и большинство остается там жить.

Кореянки очень заботливые и семейные, для них семья — это святое, по темпераменту они достаточно спокойные, покорные. Украинки тоже хозяйственные, “домогосподарочки”, но по темпераменту более строптивые. Я вобрала в себя корейский темперамент с примесью украинского. С 8 лет бабушка учила меня готовить, и в 15 я уже могла приготовить любое блюдо.

Я родилась на постсоветском пространстве в достаточно закомплексованной атмосфере, где любой черный или азиат чувствовал себя, как в зоопарке. Дети вообще очень жестокие.  В садике меня обзывали “чернушкой” из-за смуглой кожи. Помню, как я готовилась к школе и все лето предвкушала день в первом классе. А когда пришла — никто не хотел становиться со мной в пару на линейке. В моем классе был мальчик, который обращался ко мне только как к “узкоглазой” — я страшно злилась на него, даже стул в него кидала:) Но, может, это была такая форма заигрывания?

Когда я приехала в Киев, мне экзотическая внешность скорее помогла, чем наоборот. Она же и поспособствовала тому, что я попала на M1 —  канал хотел собрать в одну передачу инетернацональную команду — мулатов, азиатов, европейцев.

Я не похожа на типичную кореянку, потому что у чистокровных корейцев глаз с эпикантусом (кожные складки во внутренних уголках глаз — ред.). Это меня отличает от истинных корейцев. Также азиаты рождаются с монголоидным пятном на попе. У меня оно было, но после трех лет исчезло. У моей дочки Эмили оно тоже было, а у Адама, спустя 10 лет, уже нет. Это означает, что

мой азиатский генфонд немног “стерся”. Это из-за кока-колы (смеется — ред.). Правда, говорят, кока-кола стирает генетический код.

Столкновение культур — это сложный процесс. В нашей семье все выравнивает любовь, но единственное, что уживается в доме, — это ливанская и корейская кухни. Мы с Валидом ментально разные. То, к чему Валид относиться с крайней серьезностью, я воспринимаю очень легко. Я свободолюбивая, с характером, а Валид привык считать, что женщина должна быть покорной и послушной.

Дети внешне похожи на отца. Валид — чистокровный ливанец, поэтому его кровь преобладает.  Старшая, Эмили, в детстве говорила, что она ливанка и страшно этим гордилась. Затем у нее наступил корейский период, а сейчас она считает себя украинкой. Наши дети учатся во французской школе, где практически все ученики — иностранцы.

Я никогда не была на своей исторической родине, но собираюсь уже много лет. К сожалению, северная Корея, где родилась моя бабушка, не доступна, но Южная Корея приблизительно такая же в культурном плане.

Меня всегда тянуло к еврейской культуре. Мне всегда был интересн иудаизм. Я очень долго искала свою религию, свой путь к Богу. Я не крещенная, ну, это понятно. учитывая, что моя мама кореянка, а папа — еврей В лет 20 я отправилась в Азию в поисках буддизма — и нашла его.

Помешанные — это космополиты и люди мира.

Валид: Я родился в Ливане на средиземном море, в городе Триполи. Прожил там до 16 лет и переехал во Францию, а затем в Украину. У меня чистая ливанская кровь, и по маме, и по папе. Мои предки из королевской семьи. В ливанском паспорте так и написано: “принц Валид Арфуш”.

Ливанское воспитание отличается от украинского хотя бы тем, что я с сыном не разрешаю себе пить алкоголь. Я прививаю ему уважение к старшим и к матери. Мужчина в Ливане полностью берет семью под свою ответственность. В Украине жениться и развестись — это как  сходить в ресторан или не сходить. Не могу этого понять. Но украинские мужчины прекрасные, лучше всех, особенно западные (смеется— ред.).

Мне кажется прекрасным, что моя супруга — помешанная. Это — богатство. Мы можем ссориться из-за того, что давно не ссорились, и наши разногласия не возникают из-за разных национальностей. Для меня национальность — это самый большой бред, который придумали на Земле. Я не типичный ливанец. Я много лет прожил во Франции и уже долгое время живу в Украине. У меня с детства было отрицание всего, что является стандартным.

Я — первый в истории Украины эмигрант, который был назначен на официальную должность, но я тоже часто сталкивался с проявлением расизма в Украине. Я с ней борюсь — я организатор движения «SOS Racism». Мы делали когда-то социальную акцию протеста на Майдане, когда президентом был еще Виктор Ющенко. Сегодня ситуация стала чуть лучше, но многие  по-прежнему фотографируются с черным человеком.

Не могу сказать, что в жизни мне помогала моя внешность. Вот красота — да! (улыбается — ред.).

Я не верю, что все люди разные. Я верю только в погодные условия.

Я считаю, что самое главное в жизни — это образование, а соблюдение традиций и обычаев — это уже личное дело каждого.

Аннет Амеган, дизайнер одежды, владелица закусочной Fish&Chips Kiev.
Инна Крячок, мама Аннет
корни: украинские, русские, французские и африканские (республика Того)

Я унаследовала свои африканские и французские корни от отца Патрика Амегана. Гражданин Франции и уроженец республики Того еще во времена СССР приехал учиться в Киевский аграрный университет. Амеган в переводе с их местного диалекта означает “человек с неба”.

У мамы очень интересная семейная история, которая почти никогда не поддавалась огласке, потому что о репрессированных родственниках во времена Советского Союза люди говорить боялись. Дело в том, что прадедушка, председатель колхоза, в период Голодомора расплатился с местными жителями зерном, потому что больше платить было нечем. После его расстреляли. За этот факт личной биографии прабабушку исключили из института и не удивительно, что она не любила много говорить об этом.

Моя мама, Инна Крячок — дочка КГБиста, в советское время росла в окружении академиков, политиков, иностранных дипломатов и людей, которые ни в чем никогда не нуждались. Будучи азартной натурой, мама решила зарабатывать на перепродаже импортных товаров — была фарцовщицей. Чтобы лучше понять эту деятельность, я советую посмотреть фильм “Легкая жизнь” с Фаиной Раневской. Через знакомства с иностранцами мама имела доступ к дефицитным вещам и перепродавала их, зарабатывая на разнице.

Мой отец добивался расположения мамы очень долго. Она — высокая красавица, бизнесмен, а он — обычный иностранный влюбленный студент. Дедушка говорил маме: “Выходи за кого хочешь, но только не за черного”. Инна, которую никогда не ограничивали, не понимала, что происходит. Для нее разницы в цвете кожи никогда не существовало. С Патриком они жили в гражданском браке четыре года, после первых двух родилась я. Когда родители расстались и отец переехал в Москву, мама потеряла многих друзей и отношение окружающих очень изменилось:  “Я оказалась в обществе злобных людей и предрассудков, попав на массив рабочего класса”. Был даже случай, когда во время прогулки возле дома кто-то из соседей кинул в коляску стакан, чудом не попав мне в голову. Местный педиатр выписывал грудному ребенку сироп от кашля для детей 6 лет. После таких “случаев” мама выучила всю педиатрию и никому не доверяла мое здоровье. Она помешалась на чистоте — гости в квартире ходили в белых халатах, чтобы не разводить микробы.

Помню историю, как в детском саду в самом начале воспитательница водила меня за руку по всему корпусу и показывала другим. Им было интересно потрогать мои волосы и посмотреть, что это за девочка такая. В школе завуч пыталась подговорить класс подписать бумагу о моем исключении и за любую мелочь вызывала в кабинет. На меня это все никак не влияло, потому что я с раннего возраста научилась не обращать на такое внимание.

В 15 лет я слушала хардкор и состояла в субкультуре, которую не любили скинхеды. Бывали случаи, когда меня хотели побить. Я выучила места, в которых скинхеды собирались и обходила их десятой дорогой. Мама моего первого мужа приходила ко мне с истериками и угрозами, лишь бы я только оставила ее сына в покое — женщина с образованием и достатком обзывала меня оскорбляющими словами.

Моя инаковость начала “работать на меня” в студенческие годы, когда я подрабатывала пиджейкой, закончила модельную школу, меня приглашали на съемки видеороликов и рекламных кампаний. Я очень хорошо тогда зарабатывала и понимала свое преимущество, получая в два раза больше “белых” девочек. Я поняла, что красивая.

Если меня спрашивают о национальности, то я называю себя украинкой. Я люблю эту страну, я училась на искусствоведа и дипломную работу защитила на тему: “История украинского искусства 1990-х годов”. С группой мы объездили многие музеи и замки, я организовывала волонтерскую помощь для стариков-инвалидов. Эта страна мне небезразлична, но… Я думаю о будущем своих детей и понимаю, что этот пережиток советского времени будет преследовать нас еще долго. Выбирая профессию, я очень хотела стать врачем, но отказалась от этой затеи. Я понимала риски — многие  бы боялись водить ко мне детей. Поэтому я стала искусствоведом, нивелируя расовые вопросы.

Помешанным быть тяжело. С одной стороны ты должен пройти через социальное давление и выдержать, а с другой — оно же и делает тебя сильнее. Мне всегда хотелось доказать, что я лучше, чем обо мне думают.

Алёна Матвиенко, продюсер балета “Великий Гэтсби”
Корни: украинские, русские, польские, латышские, мордвинские.

Если учитывать, что наши прабабушки и прадедушки жили в лихие 30-е, а поколение этих годов было достаточно запугано, то многие истории, связанные с корнями, сегодня покрыты мраком. Например, о том, что моя прабабушка по маминой линии имела латышскую девичью фамилию, мы узнали уже после ее смерти, обнаружив ее метрику. Какой латышский стрелок забрел в украинское село, я не знаю. Польские корни унаследовали от прадедушки, — начальника Юго-Западной железной дороги Прокофия Сапсая. Его расстреляли в 1938 году за то, что он во время чистки поляков в СССР не передал НКВД списки своих подчиненных для ареста.

Высокие скулы и выраженные надбровные дуги достались нам от прабабушки-мордвинки по линии отца. Наш прадедушка познакомился с ней на Урале, куда он был сослан на работы на лесоповале. После ее гибели вместе с детьми он вернулся обратно в Запорожье, откуда был родом.

Во мне течет и кровь чистокровного курского русака — Клокова Георгия. Он был основателем и руководителем Днепропетровского фольклорно-хореографического ансамбля «Славутич». Наши родители познакомились во время учебы в Днепропетровском театральном училище.

Думаю, что большое смешение кровей влияет на темперамент и характер. У меня он менее выкристаллизированный, более непредсказуемый. Иногда могу быть очень непробивная, с нордической выдержкой, иногда — гонористая, как полька.

Считаю, что украинцы — это, скорее, нация территориальная и ментальная, а типичный внешний портрет определить очень тяжело.

Национальности от каких смесей только не происходили. А уж если говорить об украинцах, то кто только по нам “не ходил”. Этим и обусловлено наличие большого количества различных кровей в наших жилах.

Я не считаю, что смешение кровей равнозначно потере национальной идентичности и этноса. Если говорить о чистоте расы и национальности, то все давно уже перемешано и потеряно. Чистые крови сейчас можно найти разве что только в японской императорской семье.

Как нация, наша страна уже практически потеряла свою идентичность, потому что за время независимости в государстве на уровне государственных управленческих структур так и не была сформирована культурная политика на десятилетия вперед. Почему-то в понимании чиновников от культуры формирование национальной самоидентичности никогда не шло дальше насаждения вышиванок. Необязательно для развития культуры создавать проекты, которые имеют тематику, связанную только с  Украиной. Главное, чтобы это создавалось в Украине, было высочайшего культурного уровня. И тогда, именно по таким культурным проектам Украину начнут идентифицировать во всем мире, а культурная самоидентификация украинцев будет формироваться на отечественных проектах и примерах.

Развитие балета, как и других видов искусства в Украине, государству, видимо, не интересно. И это при том, что в обществе, не без нашего участия, интерес к этому очень высок. Повлиять на государство я не могу, но как гражданин могу продолжать делать свое дело. Поэтому я приняла решение, что если мы будем опускать руки, то наши дети будут пожинать плоды позиции родителей “фиг с вами”. Если ты будешь делать то, что считаешь нужным, то это как-то повлияет. С балетом “Гэтсби” мы намерено выходили за рамки чистоты жанра. Нам могут закидывать, что в нашем проекте участвуют и русские и американцы, что это американская история и лучше бы вы ставили про Майдан. Но я себе пальцы за такое отрежу, потому как считаю, что ставить балет про Майдан — это спекуляция. К тому же

пора начинать создавать культурные бренды, несвязанные с войной и революцией. А многонациональный формат нашего проекта расширяет географию интереса к нему, при этом он остается Made in Ukraine!

У нас в Украине очень много талантливых людей, и я думаю, что большую роль играет смешение кровей. Если говорить об украинцах как об этносе или нации, то мы — индивидуалисты — меньше нацелены на коллективное и больше  — на самореализацию. За последний год у нас настолько перевернулось сознание, что появился шанс обществу самостоятельно восстанавливать свой этнос. Я сама собиралась уезжать из Киева летом 2013 года, но после событий прошлой зимы я снова полюбила эту страну, и пока что меня надолго хватит.

Мы должны гордиться своей историей, и нам должны ее максимально честно подавать и информировать. А то будут рассказывать, что казаки Японию брали.

Детям навязывают в школе, что Украина — это цыцькастые тетки, усатые дядьки и подсолнухи. Формируется имидж архаичной аграрной страны.

Я когда училась в школе, например, не знала, что первая конституция написана Пилипом Орликом. Только став взрослой, я узнала, что во времена опричнины в Московском княжестве в Киеве было Магдебургское право. А ведь это какой повод для гордости!

Помешанность  — это норма. Я не люблю поборников чистоты расы и крови. С генетической точки зрения помешанность укрепляет наш генофонд и обогащает нацию, как культурно, так и интеллектуально. Мы, благо, живем в обществе, не зараженном ксенофобией. И хорошо, когда подрастающее поколение будет расти на таких проектах, как ваш, воспитывающих толерантное отношение.

Анис Эттаеб, стоматолог, рок-музыкант
Корни: украинские и арабские

Я народився у Тунісі, розмовляю українською мовою, маю лемківське коріння від матері, арабське — від батька. Вже вісім років живу у Львові. У кінці 70-х років мій батько Еззедін Еттаєб приїхав до України з Тунісу вивчати медицину. На підготовчому факультеті до Львівського національного медичного університету він закохався у Любомиру Пилипкевич.

Родина матері має лемківське коріння. Мій прадід народився у Перемишлі, а прабабця — під Краковом. Під час Операції “Вісла” — етнiчної чистки, здійсненої у 1947 році під керівництвом Радянського Союзу, Польщі і Чехословаччини, — була примусова депортація українців з етнічних територій до Сибіру. Мешканці Лемківщини були одними із перших. Після депортації сім’я повернулася до Львівської області — в село Винники, де я проводив кожне своє літо і приїздив у гості до бабці.

Сьогодні вся моя родина разом із старшим братом Назаром живе у Тунісі. Батько відкрив там свою стоматологічну клініку, в якій працює вся сім’я. Він повернувся до Тунісу після навчання і забрав із собою дружину-українку. Арабська родина прийняла її за свою. Я  — навпаки, після навчання залишився жити в Україні. Я пішов за його прикладом вчитися до медичного університету. Зараз працюю стоматологом у приватній клініці і виступаю фронтментом у рок-гурті Cover Jam.

У дитинстві я мав свою мову, яка складалася із туніської, арабської, української і російської. Спочатку в школі мені було важко, бо ніхто мене не розумів. Мама розмовляла з нами українською, з батьком — російською, а батько з нами — туніською. Можу сказати, що думаю я все ж таки на туніській мові. Російську розумію, але не розмовляю. Взагалі, я знаю сім мов: арабську, туніську, українську, російську, польську, французьку і англійську.

В Україні не вистачає гарячої арабської крові, що визначається у темпераменті та жестах. Ми в Тунісі можемо розмовляти один з одним через дорогу жестами і будемо розумітися. Коли чоловіки сваряться, то вони спочатку починають жестикулювати, вже потім справа доходить до бійки. У нас кожен добрий знайомий — брат, якого ми готові пригостити і запросити в гості. Українці тримаються дещо на дистанції, але лише спочатку. Тут люди більш щирі і працьовиті.

Вважаю, що Україна — толерантна країна. У мене майже ніколи не було ніяких суперечок із приводу моєї національності. Бидло є усюди, це не залежить від країни. Пам’ятаю тільки один випадок, коли скінхеди застукали мене у магазині з двома арабами. Ми купували собі їжу. Араби втікли, а я залишився. Скіндхеди запиталися мого ім’я,  і я подумав: як скажу, що Аніс, то все, біда мені. Назвався іменем двоюрідного брата — Іван Солило, але все одно отримав по голові. То нічого, більш за все мене вразила байдужість покупців магазину, які просто спостерігали за виставою.

Для типових арабів я сприймаюся як патологія — маю світліший колір шкіри і більш довгий ніс. Тут — наче слов’янська зовнішність, але незвичайне ім’я. Коли даю паспорт, то люди реагують здивовано, і я ставлюся до цього позитивно. Знайомі називають мене Джокером — де б я не був, я влаштуюся у будь-якому суспільстві. Можливо, це характер, а може й національність.

Наразі мені комфортніше жити в Україні. Але я не можу однозначно сказати, яку країну люблю більше. Під час Майдану у Львові я виступав зі своєю групою на сцені і підтримував революцію. Україна — то є матьківщина, а Туніс — батьківщина. І як можна обирати між матір’ю і батьком?

Помішані — то мутанти. Кажуть, що це — інтелігента кров, а я як медик кажу, що то патологічна кров. Виходить якийсь сурж. Жартую. Мінус у тому, що ти вагаєшся і не знаєш, до якої культури належиш. Хто ти?  Я чужий тут і там, і нічого з цим не зробиш. Може й хотілося би бути чистокровним арабом або українцем, але я розумію, що інакший за всіх. І взагалі, я — за світ, який змішується. Я за змішану культуру, бо сам знаю добре і українські, і арабські традиції. Треба тільки хотіти, бо нічого не заважає вивчати і те, і інше.

Инна Бисултанова, управляющая Mirabella Postcards
Корни: чеченские, украинские, русские, гуранские.

примечание от автора: Гураны — коренные забайкальцы, потомки от смешанных браков русских с бурятами, эвенками, монголами, маньчжурами.

Я родилась в Ивано-Франковске, 19 лет прожила в Молдове, а с 2005 года работаю и живу в Киеве. Свои чеченские корни я унаследовала от отца. Его родители, как и преимущественная часть чеченского народа, были подвержены сталинским репрессиям и переселены в Казахстан. Там и родился Сергей Ахмадович Бисултанов — мой отец.

Украинские корни достались мне от дедушки по маминой линии — Спотыкина Сергея Ивановича. Его семья была родом из Харькова. После окончания университета дедушку с друзьями распределили на Восточно-Сибирскую железную дорогу. В Иркутске он встретил нашу бабушку, влюбился и увез в Украину. В бабушке течет гуранская кровь.

В те времена жители СССР свободно перемещались внутри огромной страны. Мои родители, инженеры-нефтяники, встретились в Кишиневе, куда каждый попал по распределению после института. Мама окончила Ивано-Франковский национальный технический институт нефти и газа, а отец отправился в поисках лучшего будущего из Грозного к теплым и плодородным молдавским землям. До сих пор они живут в Кишиневе.

Государственный язык Молдовы — румынский. И чем больше независимости приобретает эта страна, тем растет потребность в знании румынского, который я, к сожалению, знаю не в совершенстве. В школе составляли списки национальностей учеников, и я всегда считалась чеченкой. После школы я приехала поступать в Киев, живу здесь и работаю уже 10 лет. Теперь Украина не только моя родина, а и мой дом, именно по ней я скучаю в путешествиях, именно сюда я спешу после поездки в Молдову, именно за нее очень переживаю.

Моя национальность не стала для меня препятствием ни в Киеве, ни в Кишиневе. Люди творческих профессий очень быстро понимают, что у меня есть восточные корни. На самом деле настоящие чеченцы — со светлой кожей и русыми волосами. То, что в нашем представлении они — смуглые брюнеты, сформировалось от примеси арабских кровей. Мне внешне передались черты своего отца.

Я всегда гордилась своим происхождением. Я настолько люблю и уважаю свою семью, что для любого конфликта на “национальной почве” у меня найдутся аргументы для защиты. Везде есть плохие и хорошие люди. Иногда новые знакомые начинают шутить, когда узнают о корнях, что мол, со мной нужно вести себя осторожно. Да, можно и осторожно.

Несмотря на то, что родители сильно ассимилировались в Молдове, я получила строгое кавказского воспитание и всегда понимала, что любой поступок повлияет на отношение окружающих к моей семье. Отец воспитал во мне глубокое уважение к мужчинам. За ним — как за каменной стеной. Его слово — решающее в семье.

До сих пор я не была в Грозном и лично не знакома со своими родственниками. Для меня это другой мир — со своими правилами, обычаями, нравами и устоями. Своим незнанием мне бы не хотелось выразить неуважение к ним, а уж тем более поставить под сомнение воспитание отца.

Помешанность — это как две стороны одной медали. С одной стороны — это безумно красиво, и ты можешь быть частью той или иной культуры. С другой стороны — ты никогда не чувствуешь себя своим. Свой среди чужих и чужой среди своих. Когда задаюсь вопросом национальности, то отвечаю, что я —  помешанная, а каждый может найти во мне свое, благо, есть из чего выбрать!

Данила Хомутовский, радиоведущий, создатель радио “Аристократы”
Корни: польские, русские и украинские.

Я всегда считал себя русским, но без особого “ура-патриотизма”. Я вырос на русской литературе и многое пропустил из истории Украины в школьной программе, потому что шесть лет жил в Сибири. Мои родители говорят по-русски, и этот язык с детства для меня стал родным. Сейчас я никак не называю свою национальность. В моем отношении многое поменялось после этого года и я говорю, что русским стало быть сложно.

По отцовской линии я унаследовал польские и украинские корни. Семью дедушки Иосифа Брониславовича Хомутовского переселили в Житомирскую область из Польши. Здесь он познакомился с нашей бабушкой — чистокровной украинкой Анной Мельник и они переехали жить в Херсонскую область.

В мамином роду у нас чистокровные русские корни. Моя прабабушка Екатерина Христофорова была простой ивановской ткачихой, а дедушка Егений Воробьев — военным хирургом. Семья постоянно переезжала с места на место. С отцом мама познакомилась в Херсоне, когда училась в техникуме. После окончания техникума мама с семьей переехала в Новосибирск и поступила в Институт связи, а отец — в Николаевский судостроительный. Он все никак не мог смириться с расстоянием, поэтому вскоре уехал за ней и женился.

Даниил — это староеврейское имя, его русская версия — Данила. Не очень люблю, когда меня называют Данил,  а еще больше, когда путают с Денисом. И такое бывает. Считаю, что у меня типичная славянская внешность, и в Европе это всегда угадывается с первого взгляда. Сам же я чувствую в себе больше восточно-европейского. Идеологически. С точки зрения менталитета людей и традиций, то украинские культурные коды мне ближе. Мне неблизка философия россиян, предусматривающая некую жертвенность. Она не только для них является нормальной, но и почитаемой.

Мне кажется, что Украина толерантна в вопросе отношения к национальным меньшинствам. Например, армяне для нас — народ с крепкими семейными традициями, грузины — романтическая нация, а чеченцы — сильные ребята. Ко всем кавказцам мы относимся с уважением. Большая часть тех людей, которые приезжают в Москву из Средней Азии, задействованы в сферах обслуживания, формируют целые гетто, в которых живут мононациональные представители. В своей голове я уже не смогу четко представить, как выглядит среднестатистический “русский”.

Вопрос национальности сейчас не важен. Потому что борьба идет не между национальностями — это не фашизм. Это борьба между старым и новым, между средним классом и маргиналами. И неважно, ты — украинец, араб или тунгус. Вопрос национальности важен для артистов, писателей и музыкантов, когда мы говорим о культурном наследии нашей страны, потому что  это наш уникальный код и он защищает нас.

Я считаю, что если ты осознано называешь себя украинцем и задумываешься о судьбе этой территории, то рано или поздно ты все равно придешь к тому, чтобы изучить украинский язык. Но не c целью им кичиться, а для того, чтобы понять культуру. Язык — это уникальный код каждой страны. Мы на “Аристократах” устраиваем себе хорошую тренировку для мозга и языковую практику: каждый четверг мы ведем утреннее шоу на украинском языке. Это увеличивает словарный запас и повышает уровень владения языком.

Помешанность — это биологически и генетически очень важный процесс. Чем больше разных кровей находится на территории государства, чем больше кровей смешивается, тем удачнее и сильнее получается подрастающий генофонд.

Курушкин Сергей, семейный врач
Курушкин Юрий, владелец бюро переводов, переводчик
Корни: украинские, кубанское казачество, русские, армянские

Сергей: “Лидия Шевченко, бабушка по линии отца, жила на Кубани, и будучи молодой девушкой, поддалась чарам армянского парня Юрика из города Армавира. Казачья семья бабушки, судя по всему, во времена Екатерины II и разрушения Запорожской Сечи в 1775 году, переселилась с Приднепровья на Кубань, и ее родители и более старшие поколения родственников говорили практически на чистом украинском языке. Жили они в станице Долиновка Краснодарского края. К сожалению, Юрик впоследствии исчез, и бабушка осталась одна и в положении. Во время службы в армии в тех краях оказался интеллигентный киевский парень Валера. Он влюбился в кубанскую казачку, женился на ней и усыновил нашего отца. Вернулся после армии в Киев Валерий уже с семьей, и папу здесь приняли как родного  —  горячая армянская и кубанская крови попали в хорошие руки.

Фамилия Курушкин нам не родная. Она унаследована дедом и отцом от первого мужа прабабушки. Исходя из нашей внешности, мы шутим, что у этой фамилии турецкое происхождение: куруш — это разменная монета турецкой лиры.

Линия мамы имеет зеркальное отражение: росла с отчимом и, как и отец, узнала об этом в довольно взрослом возрасте, уже после рождения нас с братом. Ее большая семья во всех известных нам поколениях не переселялась никуда дальше Киева и Киевской области. Наш прадед Афанасий Воловенко и прабабушка Мария Юр жили в селе Халепье, что возле Триполья, молодыми приехали работать в Киев и основались на Подоле.

У всех представительниц этого рода есть ярко выраженные монголоидные черты, скорее всего корни этого явления уходят глубоко, еще во времена монголо-татарского ига. Наша мама Алла — переводчик, и во время работы в отделе по связям с зарубежными странами в Печерской администрации представители китайской делегации практически хором говорили маме, что “если бы вы сейчас оказались в Пекине, то на вас никто не обратил особого внимания — вы такая же, как и мы”. У мамы и сына Юры даже есть эпикантус на верхнем веке, сам Юра его не унаследовал.

Я старше Юры на 2 года. Несмотря на то, что мы родные братья, — мы совершенно разные. Во мне очень ярко проявилась армянская кровь от отца, а Юра пошел в маму и унаследовал монгольские черты. У нас отличаются интересы и характеры, например, мои любимые виды спорта — горный велосипед, лыжи и каякинг, а Юра на очень хорошем уровне играет в настольный теннис и бильярд.

Я — украинец с примесью армянской крови, — так отвечаю на вопрос о национальности. Помню, что в детстве меня называли и грузином, и цыганом. Я обижался. Но как-то пришел момент, когда

я перечитал историю и культуру кавказских народов, понял, что армяне — древний, высоко культурный, православный народ с богатой историей, и успокоился.

Когда в студенческие годы внешность более сформировалась  — я начал себя принимать. У меня удобная внешность: армяне принимают меня за своего везде. Армяне из черкасской ветви диаспоры называют меня Тиграном, считая, что это имя мне больше подходит. Турки начинают со мной общение исключительно по-турецки, и вопросительно поднимают брови, услышав имя Сергей. Меня иногда принимают и за еврея, моя пациентка, билетерша Соня Борисовна из Театра русской драмы, часто предлагает мне билеты на концерты еврейской музыки.

У нас очень колоритные бабушки и дедушки. В нашей семье нет еврейских корней, но бабушка Оля Воловенко, проработав  в торговле много лет на Подоле, органично переняла этот бесподобный подольский говор, которым веселит нас до сих пор. Всех кавказцев почему-то она называет “нацменом” (от национальное меньшинство), а ее муж — наш дед Володя Шаповалов — майор авиации, играет на балалайке. Кубанская казачка Лидия Михайловна до сих пор курит крепкий красный Мальборо и легко раздает колоду карт одной рукой! Свою фактурную красоту она сохранила, дедушка Валера души в ней не чает и часто играет ей романсы или песни Фрэнка Синатры, аккомпанируя себе на фортепиано.

Я стал семейным врачом и по долгу службы наблюдаю примерно за тысячей семей, в числе которых есть очень интересные комбинации крови. Я вижу, что

быть помешанным — это не просто красиво, но и полезно для здоровья. Это даже научно доказано — люди со смешанной кровью дольше живут  и меньше болеют.

Известно, что в закрытых еврейских общинах часто советуют раз в несколько поколений подмешивать нееврейскую кровь, чтобы не появлялись генетические врожденные заболевания.

Помешанность проявляется в особом отношении к миру, более широком взгляде на человечество в целом. Помешанный — это человек с изначально расширенной внутренней географией, без рамок и ограничений с самого рождения.

Шахан Суна, 5 лет

Мама Агмалова Карина
Папа: Шахан Волкан
Корни: турецкие, греческие, татарские (Казань), украинские.

Существует ошибочное мнение, что внешне типичный представитель тюркоязычного народа обязательно должен быть смуглолицым, кареглазым и темноволосым. Так выглядят курды, они составляют четвертую часть населения Турции и говорят на другом языке, который относится к иранской языковой группе — курдском.

Моя дочь похожа на своего отца Волкана. От него она унаследовала турецкую и греческую крови. Они как две капли воды — оба голубоглазые со светлорусыми волосами. Суну мы назвали в честь его мамы, и в переводе с греческого имя означает “черный лебедь”.

Семья мужа родом из турецкого города Айдын, и вот уже как 20 лет они живут в одном из популярнейших курортов страны — Мармарисе, который омывается Эгейским и Средиземным морями. Когда-то давно, когда старшей Суне было 14 лет, две знакомые семьи договорились о союзе между своими детьми и выдали дочь с греческими корнями замуж за турка.

Во мне поровну течет украинская и татарская крови. Мой отец — казанский татарин, а мама — чистокровная украинка родом из Николаевской области. Я родилась в Борисполе, росла в Киеве и с самого рождения часто летала в Душанбе к семье отца.  Я никогда не стеснялась унаследованной фамилии и татарских корней.

Иногда ко мне предвзято относятся из-за того, что мой муж — турок, но я спокойно реагирую и могу аргументировать свой выбор. Я познакомилась с Волканом во время поездки в Мармарис, куда отправилась в гости с друзьями. Мы начали встречаться, я постоянно приезжала к нему, а потом переехала жить в Турцию. Там и родилась Суна. Мусульманство я не принимала, а девочке на второй день после рождения дали турецкий паспорт. Из-за проблем со здоровьем Суны мне нужно было уехать в Украину два года назад.  Сейчас мы с дочерью здесь. Так получилось, что возвращаться обратно не собираемся, но часто общаемся с Волканом и скоро навестим его. Если говорить о проявление в Суне турецких корней, то смело могу сказать — характер. Я стараюсь учить дочку тому, что эмоциональный окрас корней как вспыльчивость, упрямство и прямолинейность нужно преподносить не как минус, а как свою особенность.

Мой ребенок очень мудрый и талантливый: мы занимаемся борьбой (Капоэйро), танцами, ходим в бассейн, учим английский и владеем великолепным слухом. Еще занимаемся в детской театральной группе “Черного квадрата”. Мне иногда кажется, что я просто сопровождаю свою дочь и не я ей дана, а она — мне. В некоторых ситуациях Суна ведет себя намного мудрее и дает мне советы. В садике она лидер в группе. Менять имя на украинское мы не собираемся. Как нас только не называли, но нам не трудно повторить и три раза.

У помешанных есть большое преимущество — возможность выбора. Выбора страны, в которой жить, культуры, которой следовать и религии, которую исповедовать. Мы и по жизни идем тем же путем, путем выбора с кем общаться и кому доверять — это на подсознательном уровне делает нас более увереннее и морально устойчивее. Корни дают нам большую силу для достижения поставленных целей и иммунитет от тех, кто настроен против нас.

Суна:

Я специально сейчас учу английский язык, чтобы Волкан мог меня понимать. Жду, когда мы отправимся в гости в Турцию. К новому году я приготовила ему стих. Умею здороваться на турецком и спросить как дела: merhaba. Nasil sen?

Тата Кеплер, директор по стратегическому развитию и планированию сети Aroma Espresso Bar, сценарист, продюсер
Корни: польские, испанские, сербские, русские, немецкие, венгерские, чешские.

Я — иудейка, говорю на иврите и моя фамилия — Кеплер. Конечно, все думают, что я — еврейка. Но во мне нет ни капли еврейской крови. Никто не верит.

Кеплер  — это фамилия прадеда по маминой линии. Мне приятно верить в легенду о том, что астроном Иоганн Кеплер — наш родственник. Он открыл закон движения планет Солнечной системы, первый сказал, что у света есть масса, а еще, написал безумно красивый трактат о том, почему снежинки бесконечны. Поэтому меня страшно любят математики —- “Как, вы Кеплер? А можно с вами сфотографироваться, я на курсе ребятам покажу”.

Родители не знали, как меня назвать и первые полгода после рождения они называли меня манюней. Ко мне часто пристают с вопросами о том, полное ли имя Тата и как записано в паспорте? Чтобы оставили в покое, я говорю, что полное имя Талита  (с армейского означает “девочка”). Но да, по паспорту —- Тата. Как меня только не называют друзья и знакомые: Татище, Татушка, Таточка, Таток, Татун.

По маминой линии у нас очень много тайн в семье, одна из которых связана со смесью испанской крови. Во время второй мировой войны 15 тысяч детей из Испании были эвакуированы в СССР. Многие из них разъехались. У моей прабабушки Рязанцевой Марии Митрофановой было пятеро детей, и моя бабушка Валя, самая младшая, скорее всего — полуприемыш из испанского детского дома. Откуда эти подозрения? Потому что баба Маня несколько раз путала ее дату рождения, и никто из старших сестер не помнит, как она ходила беременной. Валя — единственная, кто похож на прадедушку и ни на кого больше в семье: темперамент, смуглая кожа, волосы. Мы думаем, что прадедушка просто имел некие романтические отношения с испанкой. Но эта тайна, покрытая мраком, уже никогда не будет разгадана.

У дедушки по маминой линии — польские и немецкие корни. Ежи Станислав Починок сейчас живет в Польше. Прабабушки и прадедушки прошли войну, одни — раскуркуливание, а вторые, пережили Освенцим, и для этого им необязательно было быть евреями, они были поляками.

Беспробудная гремучая смесь досталась мне от отца: сербы, мадьяры, немцы и чехи. Я не знаю, как они там все оказались, знаю, что бабушка родилась в Сербии — Прибыч Алла Вильгельмовна, а прадед был мадьяром — Шмоль Вильгельм Христофорович. Я выросла в семье художника и джазового пианиста, сама — сценарист. Мы разделили поровну таланты на троих. Меня с детства таскали по джем-сейшенам, дома стояла барабанная установка, по пятницами приходили мамины друзья поджемить.

Мама воспитала меня на пяти основных принципах:

• Тебе все позволено, но не все полезно.
• Людям нужно говорить правду, иначе они умрут идиотами.
• О людях нужно говорить хорошо, даже если они еще живы.
• Никогда не ограничивай мир до своих представлений о нем.
• Приключения — это не то, что нас ждет, это то, на что мы способны.

Мы вернулись из Израиля, когда мне было семь и я училась в первой на то время в Украине еврейской школе в Черновцах. Не знала русского, и на иврите со мной могли говорить только учительница Галина Кац и мама. Было время, когда я чувствовала себя в школе белой вороной, старшие классы я прогуливала в парке и считала листики. Потом возвращалась домой, мама открывала дверь и я говорила:  “Четыре тысячи пятьсот семьдесят”.

В детстве, в Израиле на меня тыкали пальцем и говорили русская, здесь называли жидовкой, сейчас, в Европе думают, что я из Скандинавии, а сама я часто называю себя ирландским очарованием из-за рыжей копны волос

Мне кажется, что мы сотканы из огромного количества вещей. Я бы слово “корни” заменила на клеточную память. Это такая подкорочная история, в которой передается некая информация, зашитая в тебе поколениями.
В конечном итоге, ты сужаешься в восприятии незнакомых людей и случайных знакомых в черточку между датой рождения и смерти. Ты же можешь оставить после себя все, что угодно, и необязательно строить дома, например, или сажать деревья. Мы живы, пока кем-то произносятся наши имена и пока о нас хоть кто-то помнит.

Пожалуй, самые ценные вещи, сохранившиеся у меня от родных, — письма прадеда с фронта и дневник прабабушки. Очень маленькие, но невероятно объемные по смыслу вещи. Покуда они со мной — в них продолжают жить мои близкие и их история.
Мечтаю начать писать дневник, чтобы потом вручить своим детям и сказать: “На, как-нибудь потом прочтешь, на досуге”.

Помешанным быть красиво во всех смыслах. Ты несешь в себе большой спектр цвета и красивую географию огромного мира. Ты как земной шар, в тебе есть все: север, юг, запад и восток. В тебе горы, моря, океаны, которые видели твои предки, в тебе восхищения миром, которые они испытывали, в тебе их влюбленности и очарования. И самое удивительное в этом, это путь, который может преодолеть крошечная клетка (ген), чтобы в итоге, поселиться в тебе и сделать тебя таким, какой ты есть.

Севгиль Мусаева-Боровик, главный редактор “Украинской правды”
Корни: крымскотатарские, азербайджанские, греческие

Многие знакомые удивляются, когда узнают, что во мне есть примеси азербайджанской и немного греческой крови. Меня все ассоциируют исключительно с крымскими татарами. Так уж получилось, что я очень мало знаю о своих азербайджанских корнях. Возможно, благодаря участию в этом проекте у меня будет больше мотивации узнать о них и разыскать своих родственников в Азербайджане.

Я родилась в городе Джума (Узбекистан) и провела там свои первые три года жизни. Моя семья, как и тысячи крымскотатарских семей, вернулась в Крым в 1989 году. Родители отказались от своих должностей, нового дома, стабильности в обмен на возможность жить на родине своих дедов. Нам было очень сложно первые годы после возвращения в Крым. Отца не хотели брать на работу, матери с экономическим образованием пришлось мыть полы в керченском аэропорту.

Крымскотатарский народ состоит из трёх субэтнических групп: степных — ногаи, горных — таты, и жителей Южного берега — ялыбойлу.

Моя семья относится к группе ногаи.  Мой папа Хайретдин Мусаев — чистокровный татарин, хотя никто в это не верит при первой встрече. Мой дедушка и его семья до депортации жили в селе Сарылар, которое в переводе с татарского означает “рыжий”. До того момента, как он поседел, у него был рыжий цвет волос, рыжие усы. И я до трех лет тоже была рыжей.

По маминой линии во мне течет кровь крымскотатарских и азербайджанских аристократов. И это очень ощущается по поведению моих мамы и младшей сестры, на мне природа в этом плане отдохнула.

Прабабушка с прадедушкой жили в Феодосии до 1944 года, прадедушка владел цирюльней, которую советская власть национализировала. От сердечной недостаточности он очень рано умер. Прабабушке пришлось  содержать семью из семи детей за счет спекуляции: она торговала в феодосийском порту, а во время проверок, поскольку  любая торговля тогда была запрещена, вырученные деньги прятала в густой копне волос, в которую никто никогда не догадался заглянуть. Когда татар депортировали из Крыма, бабушке только исполнилось 18 лет. До этого она уже год была прикована к постели из-за радикулита, и братьям пришлось всю дорогу переносить ее на простыне. После года жизни на Урале они решили переехать в Узбекистан. Там бабушка и познакомилась с будущим мужем-азербайджанцем.

Какая она, женщина, в крови которой течет татарская кровь? Вокруг нее крутится весь мир. Может это слишком громко сказано, но это так. Крымскотатарской женщине свойственна выносливость, о чем можно судить по личным историям жизни всех женщин в моем роду. Мое имя, Севгиль, переводится как “любимая”.

Наш народ очень закрытый, мы чтим свои традиции и отчаянно пытаемся их сохранить вопреки всем испытаниям. Меня воспитывали строго, и единственным другом детства была моя родная сестра. Но я не допускаю мысли, что могу жить с человеком без любви только потому, что он одной со мной национальности. У меня смешанный брак, мой муж — славянских корней.  Мы чтим традиции обеих культур — отмечаем вместе праздники или памятные даты. Мы уже решили, что наши дети обязательно будут учить крымскотатарский язык и станут пластунами

Мне комфортно жить в Киеве. Здесь люди уважительнее относятся к моей истории и культуре, чем на моей земле, где я не раз была подвержена различной дискриминации. В классе я была единственной татаркой, в школе — нас было несколько человек. Бывало разное. Когда я переехала в Киев, первые шесть месяцев не могла привыкнуть к тому, что меня никто не обзывает и не оскорбляет. Напротив — все очень интересовались нашей культурой, традициями, а когда узнавали историю депортации — были  очень удивлены и  проникались сочувствием. Десять лет назад о нас на материковой Украине знали совсем немного, сейчас, благодаря фильму “Хайтарма”, а затем всем событиям, узнали намного больше.

Я очень переживаю по поводу нынешней ситуации и за свой народ, который фактически остался в заложниках на своей выстраданной земле. В феврале вместе с друзьями мы создали проект Крим_SOS, который изначально должен был информировать людей о всем происходящем  на полуострове. Мы думали, что его жизненный цикл от силы несколько месяцев. Но история затянулась.

После аннексии Крыма я поняла, что в этом мире настолько все зыбко и нестабильно, что свой каждый день нужно проживать по максимуму и не зацикливаться на материальных устремлениях. Аннексия Крыма и война оголили настоящие ценности  — любовь к родине, близким и окружающим тебя людям.

Мои родители 20 лет создавали свой дом, потому что у крымских татар есть фактор исторической памяти — их выгнали из домов 70 лет назад, а когда они вернулись, бросили все силы, деньги и здоровье на то, чтобы их дети, то есть мы, никогда не ощутили, что это такое, когда у тебя нет дома. Они во всем себе отказывали, чтобы дать  нам образование. Самый, наверное, яркий момент из  моего детства — это когда моя мама заложила в ломбард их с отцом обручальные кольца, чтобы оплатить нам обучение в музыкальной школе. Я сейчас это  говорю не для того, чтобы вызвать жалость. Я просто хочу, чтобы каждый человек в этой стране понял, какой подвиг совершил мой народ,  И как несправедливо все, что сейчас происходит на моей исторической родине.

Мне бы хотелось, чтобы помешанные люди несли в себе историю нескольких культур. Нельзя забывать о своих корнях, ведь это самое ценное в человеке.

Марк Поллок, финансовый журналист
Корни: украинские, африканские (Чад)

Мои родители познакомились в студгородке университета Т. Шевченко на ВДНХ, отец учился в КИМО, а мама — на биологическом факультете. Отца зовут Ндоноджи Поллок — он родом из Чада, Центральная Африка. Мама, Наталья Гарбуз, родилась в Ставрополе, а потом с моей бабушкой переехала в небольшой городок в Киевской области, где они и живут до сих пор. Так получилось, что отец переехал жить в Канаду, когда мне было 9 лет. Он работает в ООН, в отделе по правам человека. Часто бывал в горячих точках. У него своя жизнь, семья. Я не жалею, что не уехал с ним. С прагматической точки зрения я бы мог получить иностранный диплом и в совершенстве знать французский и английский языки. Но мне комфортно в Украине.

У меня никогда не возникало особых вопросов по поводу цвета моей кожи. В детстве был компанейским мальчиком, дружил с ребятами, которые “все решали”. Да, были и не слишком умные дети, они могли меня подразнить. Часто не знал, как на это реагировать, но никогда не лез с кулаками. Уже в студенческие годы, в столице, столкнулся с наличием у людей праворадикальных взглядов. В основном, их носителями были футбольные хулиганы, но и они почти всегда успокаивались, узнав, что я «местный».

Работа в медиа и коммуникациях сопряжена с публичностью — и в этом моя внешность или узнаваемость, если хотите, мне даже помогает. Я не чувствую каких-либо препятствий на работе и продвигаюсь по карьерной лестнице в силу своих возможностей.

В моём понимании Родина — это не административная единица. Это место, где живут твои родители, где тебе комфортно, где ты понимаешь окружающих, а они — тебя. Украина — это моя страна. Я планирую тут жить в ближайшее время и развиваться. Всегда, когда спрашивают о национальности, я отвечаю, что украинец. При этом, раньше у людей на лице читалось нескрываемое удивление.

Вижу нынешнюю этническую проблему Франции и России вполне оправданной. Это последствия имперализма и колониализма. Россия сама присоединила к себе Кавказ, так почему же жители этих стран не могут проживать в своей столице? Франция долго использовала человеческие и природные ресурсы множества африканских стран. Так почему же теперь, во времена расцвета пресловутой, европейской демократии, жители этих стран не могут приезжать туда и пользоваться всеми благами? Украине проблема эмигрантов в обозримом будущем не грозит.

Да и суть не в том, чтобы стать мультинациональной страной, а в том, чтобы изменить к этому свое отношение.

Пока мы не доросли до того уровня, когда можно было бы назвать Украину стопроцентно толерантной страной. Но определенный прогресс в этом направлении есть. Думаю, кардинальные изменения в массах можно ожидать лет через 15-20, когда на волне современности будут уже наши дети.

Помешанные такие же, как и все. Обычные люди: умные, тупые, творческие, рациональные. Никогда не делил людей по национальности и цвету кожи. Люди часто путают и называют меня метисом, но я — мулат. Мулаты — потомки от смешанных браков представителей негроидной и европеоидной рас. Метисы — потомки от браков европеоидов и индейцев.

Когда-то кто-то мне сказал, что я несу некую миссию — изменить отношение людей к «помешанным», благодаря своему поведению, образу жизни и достижениям. Надеюсь, пока мне это удается. Отбросьте стереотипы — и жизнь станет ярче!

Кристина Нгуен, владелица сервиса аренды платьев RentABrand, художница.
Корни: вьетнамские, польские, украинские.

Мой дедушка по отцовской линии родом из Сайгона. Увлекшись в молодости идеями свободы и равенства каждого человека, он примкнул к повстанческому движению и, отказавшись от всех привилегий своей достаточно влиятельной семьи, перебрался из Южного Вьетнама на Север. Во время войны Вьетнама с США дедушка попал в тюрьму на остров Кондао и был одним из немногих, кто умудрился сбежать. До сих пор остается загадкой то, как ему это удалось.

Свое детство мой отец провел в интернате — это было военное время. Как одного из лучших учеников по математике его отправили учится в Советский Союз. Он поступил в Харьковский университет имени Горького, где на одной из студенческих вечеринок познакомился с мамой. Первое имя моего отца — Хонг,  второе  — Франк, и это напоминание о далеких французских корнях моей прабабушки, которые достались ей с тех времен, когда Вьетнам был колонией Франции.

От мамы во мне течет украинская и польская кровь. Польские корни я унаследовала от прапрабабушки Марины. Если верить семейной легенде, она влюбилась в парня, который работал в поместье ее семьи, и сбежала с ним в Черкасскую область, откуда он был родом. Марина умерла совсем молодой, успев родить трех девочек. Одна из них — Мария — и стала моей прабабушкой.

На моей памяти не так много историй, связанных с национальной темой, но помню, что в детстве время от времени возникали ссоры, которые могли заканчиваться реальными потасовками. Наверняка тогда это был единственный быстрый и доступный способ объяснить, что меня лучше не трогать. Порой, во время детских споров, когда некоторым не хватало аргументов, последним козырем служила фраза “возвращайся в свой Вьетнам”. А я думала, что за ерунда — вернуться в свой Вьетнам, когда я родилась здесь и это моя родина?

Я прожила в Украине большую часть своей жизни. Не могу сказать, что всегда чувствовала себя здесь как дома. Помню, долгое время мне казалось, что мой дом мне еще предстоит найти. Я думаю, что во мне есть цыганский кочевой ген, потому что не люблю подолгу находиться на одном месте и очень люблю быть в дороге. Путешествуя, я смогла найти несколько мест, в которые сейчас возвращаюсь как домой: Буэнос-Айрес, Гонконг и … Киев. В этом году я впервые почувствовала Киев удивительно родным мне городом. Мне не всегда здесь комфортно, но теперь мне хочется сюда возвращаться. Здесь живет моя семья и друзья. С недавних пор мне впервые захотелось научиться правильно говорить по-украински. Теперь с людьми, которые обращаются ко мне на украинском — я говорю “мовою”.

От своей первой поездки во Вьетнам я, возможно, слишком многого ожидала, потому эти ожидания не оправдались. Там все совершенно другие, и мы не идентифицируем друг друга никак. Хотя, Вьетнам — удивительная страна со своей интересной историей и культурой, но для меня она чужая.

Я никогда не видела в своей внешности и фамилии чего-то, что может мне помогать или мешать. Впервые почувствовала, что люди воспринимают это как преимущество, когда начала работать на одном из музыкальных каналов. Гость передачи спросил у меня: “А Кристина Нгуен — это такой псевдоним, который ты специально себе придумала?” Людей в моем теперешнем окружении, как мне кажется, не слишком волнуют особенности моей внешности или происхождения, и сейчас я скорее удивляюсь, когда встречаю тех, кто обращает на это внимание.

Помешанные  — это интересный феномен. Эти люди словно пребывают в постоянном внутреннем поиске себя и места, который может стать для них домом, куда они могут вернуться. Помешанные носят в себе генетическую память из разных частей мира, и, как связные звенья, становятся мостиками между разными культурами. Благодаря этим связям в мире чуть больше терпимости, понимания, толерантности и любви. Ты принимаешь тех, кто на первый взгляд не соответствует общепринятым стандартам  и нормам. Расизм же возникает от нежелания понять и принять что-то, что от тебя отличается. В помешанных это умение принимать тех, кто не похож на тебя, есть де-факто.

Джульетта Гасило, режиссер, артист балета.
Корни: ганские, грузинские, украинские.

Я в детстве была наивным глупым маленьким утенком и не понимала, что меня обзывают. Как-то в 6 лет я кричала во дворе: “Мам, а Марина называет меня черномазой”, — даже не осознавая, что со стороны это выглядит глупо. Я была счастливой девочкой —  росла и купалась в любви. Когда ты  — ребенок, ты не придаешь этому значения и оцениваешь себя сам, не ссылаясь на окружающих. Повзрослев, я не задавала маме вопросов о своем происхождении. Наверное, из-за врожденного чувства такта. И только в 16 лет мы впервые затронули эту тему.

По маминой линии я —  киевлянка в четвертом поколении с украинскими корнями. Фамилия Гасило у меня от дедушки. Во мне также течет грузинская кровь, унаследованная от прабабушки Варвары, которая была наполовину грузинкой.

Родители познакомились в медучилище, и в 22 года мама родила меня. Дэвид — мой отец, слезно уговаривал уехать вместе в республику Гана, когда возвращался на родину, но она побоялась — в советское время никто никуда особо не выезжал, и речи не шло оставить всю семью и переехать в какую-то далекую, но солнечную Африку.

Если кто-то незнакомый посмотрит на меня и маму, то не поймет, что мы похожи. Я — как из мультика, маленькая мулатка, а она — светло-русая белокурая женщина с серыми глазами. Но схожесть есть — в неуловимой жестикуляции, мимике, интонациях.

Моя мама еще тот моралист — в семь лет она могла усадить меня на диван и спросить: “А считаешь ли ты себя счастливым человеком? Вот у мальчика Артема не все в порядке с ручками, и он — инвалид, а ты ноешь по поводу нового комбинезона”. После таких разговоров я легко теперь отношусь к материальным вещам. Когда сломался в доме телевизор, мне было 7 лет, мама начала читать мне вслух книги, первой была Чарльза Дикенса “Домби и сын”.

В жизни со мной случались как и негативные, так и позитивные истории по проявлению расизма. Например, декан моего филологического факультета в Гринченко после поступления сказал мне: “Учись хорошо, потому что на твое место было 6 человек, а взяли мы тебя, темненькую”. В 20 лет я попала в шоу-балет “Ва-банк” без опыта и растяжки: прошла по той же причине, плюс у меня врожденное чувство ритма, любовь к танцам и музыке.

Из неприятных историй вспоминается инцидент в метро, случившийся 5 лет назад. Ко мне пристал рослый мужчина. Специально наступив несколько раз на ногу, он хотел вытащить меня на улицу для разговора, но я вовремя убежала. Больше всего меня испугало безразличие людей, которые просто наблюдали за нами. Меня раздражает, когда люди шутят по поводу моего имени, мол, где твой Ромео? И когда всем хочется потрогать мои волосы. Даже хотела сделать футболку с надписью “Don’t touch my hair”.

Когда мне задают вопрос про историческую родину, то я отвечаю, что пока не собираюсь в Африку искать своего отца. Я не герой программы “Жди меня”. Время уже утеряно, и сердце не йокнет. Возможно, когда-нибудь мне будет интересно отправиться туда в путешествие.

Я не состою в киевском сестринстве мулаток, но знаю о его существовании. Там где-то до 100 девчонок. Однажды мне довелось встретить некоторых из них. Компанией в семь человек мы занеслись в какое-то заведение. Это было похоже на марафон меньшинств, выглядело очень странно. Наблюдая за помешанными мулатками, я выделила для себя одну особенность — обиду. Всех в детстве как-то обижали, и мало кто справился с этим. К сожалению, многие обращают внимание только на свою внешность и мало развивают себя интеллектуально.

В природе смешение дает определенную красоту, и любая мутация — это что-то необычное, сильное и приспособленное к жизни. Это же можно сказать и про помешанных людей.

Корена і Кая Хансени
Мати —  Ірена Карпа, українська письменниця і співачка
Батько — Норман Полл Хансен, американський фінансист
Коріння: українське, англійське, данське, норвезьке.

Ірена Карпа: Я би якось рада була відшукати в собі помішаний ген, кажуть що немає чистих українців, але, на жаль, нічого цікавого не знайшла, тому з горя вийшла заміж за американця і народила помішаних дітей, щоб вони мали повний генетичний набір.

У моїй родині все дуже попсово — з обох боків питомі українці. Я народилася в Черкасах, якийсь час жила в Івано-Франківську, а потім ми переїхали до Яремчі, де й досі живуть і працюють мої батьки. Моя родина дуже принципова — ми завжди виживали завдяки своїй кмітливості та порядності, а не через “пригибочки”.

По лінії матері сім’я пережила голод через легендарну бабу Санюту, яка ховала пшеницю у ретузах. Дідового батька депортували до Сибіру, бо знайшли на горищі підшивку журналу “Просвіта”. Він нажив свої статки тим, що дуже круто міг розвести пана, у якого працював водієм. Пан постійно програвав у казино і позичав у діда Олекси гроші. Він відрізав на паперці умовний шматок грунту, щоб отримати готівку.

По батьковій лінії моєму прадіду інженеру колись запропонували прийняти католицтво і переписатися на поляка з православного українця, але він відмовився через принципи. Мої батьки — інженери, навчаючись у Німеччині, де вони, до речі, і познайомились, також була можливість залишится за кордоном, але вони її не використали.

Пам’ятаю, як мама їздила нелегалкою на роботу в Німеччину і повернулася. Ми тоді вcією родиною ходили до фотоательє, щоб зробити собі фото з мамою на пам’ять, які кладують до кишені. Через 5 днів мама вертається і всі щасливі, окрім мами, в якої нічого не вийшло з трудовою еміграцією.

Прізвище Карпа походить від кочових племен, які прийшли з Балканів і населяли Карпати. Воно не слов’янського походження. Моє ім’я Ірена, як і моєї старшої дитини  Корени, — грецького походження. При виборі імен своїм дітям я не наслідувала якихось принципів, обирала за відчуттям. Кайлас — це взагалі священа гора будистів у Тибеті, до яких я себе відношу. А нещодавно я згадала, що у Боба Марлі альбом називався також “Кая”, що ямайською означає “маріхуана”

Нас усіх виховали із почуттям провини, на якому будується вся християнська традиція. Що ти замочив Христа і будеш горіти у пеклі за свої гріхи. Мені це пояснював священник у вісім років, з ентузіазмом випитуючи: “А чи не було в тебе тілесних гріхів?”. А тобі вісім років, і ти такий себе питаєш, мов, а як це. Але я чесно ходила щонеділі до церкви на службу і дуже чекала її закінчення, щоб бігти додому і дивитися серіал “Багаті теж плачуть”. Він був настільки популярним, що навіть Бог посувався, бо через серіал службу переносили на півгодини раніше.

Я вважаю, що діти по зальоту — це діти по любві  Все інше — то розрахунок. Діти “по зальоту” виходять якісь завжди з весело безшабашною кармою, яка спрацьовує в момент зачаття. Моя мама виходила заміж на четвертому місяці.

У мені домінує ген R7, який відповідає за авантюризм і пошук чогось нового. Колись була на дуже розумному ток-шоу, де розповідали про оксфордські дослідження генотипу українців. Виявляється, ми — найстаріші в Європі жінки, прародительки всіх європейських народів. Я раджу подивится, фільм називається “ДНК 2: У пошуках жінки”.

Я — не типова українка, важко сказати по мені, звідки я. Середньостатистична українка дуже красива, міцна жінка, схильна до виживання, у неї все гаразд із пропорціями. Якщо порівняти її з пересічною англосаксонкою, то це буде страшне і сумне. Українка — висока, струнка, в неї руса коса, очі сумні, невеселі. Я вважаю, що маю нейтральний тип, але за кордоном, наприклад не кажуть, що в мене russian face.

Мій чоловік Норман народився у Північний Каліфорніі, у його етносі є Норвегія, Англія, Данія та Україна. Саме цим своїм далеким українським корінням він мене і взяв. Його прабубася з хорошим геном R7, мені здається. Вона була сиротою родом із українського маленького міста Санок (укр. — Сянік), який зараз належить Польщі. Працювала гувернанткою у дуже багатій родині і разом із дітьми вивчила іноземні мови. Коли померла дружина, чоловік вирішив переїхати із дітьми до Америки. Сирота вмовила його купити собі квиток і залишити її там на себе. Так і вийшло, у 14 років, на кораблі, під час переїзду вона зустріла і закохалася в українця. Вони одружилися, і вона народила діда Нормана. Дід був м’ясником, мав дружину-англійку і українською розумів тільки декілька матів.

Незважаючи на те, що мої діти мають подвійне громадянство — українське і англійське, я вважаю їх типово українськими дітьми. Бо вони живуть в українському середовищі — україномовна мати, її друзі, дітсадок. Я не спостерігаю в них нордичного темпераменту. Але я не маю з чим порівнювати. Мені все-таки здається, що їхня схильність до адаптації — це скоріше результат виховання і нашого переїзного способу життя.

Помішані — веселий і пізнавальний фотопроект на тему того, які кльові й особливі діти виходять від змішаних шлюбів. Я завжди знала, що змішані гени різних націй, а той рас, завжди дають сильний результат. Яскравий тому приклад — мої діти.

Анна Лаунец, ведущий научный сотрудник лаборатории творческих разработок NII
Корни: башкирские, украинские, прибалтийские, немецкие и русские.

По украинской территории за последние 300 лет так потоптались, что сейчас сложно найти коренного жителя, у которого меньше двух национальных составляющих в роду. Мне было бы даже интересно на него посмотреть. Все мои друзья и знакомые имеют помеси, в основном, конечно, славянские, но далеко не всегда. Во мне “помешались” 5 национальностей, в сумме выходит нормальная типичная украинка.

На самом деле, мы с мамой должны были быть высокими, грудастыми, пухлогубыми, русоволосыми женщинами, как наша бабушка Люда — чистокровная украинка, родом из Винницкой области. Но так сложилось, что во время Второй мировой немцы увезли ее работать в Германию. И там, на улицах Берлина, она познакомилась с настоящим восточным красавцем — кривоногим, невысоким, узкоглазым башкиром Ахметом Фазияновичем, который стал нашим дедушкой.

Ахмет Фазиянович попал в Германию по долгу службы — уехал из родной Уфы и пошел добровольцем на войну, дошёл до Берлина, а там — бабушка. Многих остербайтеров после победы объявляли изменниками родины, некоторых расстреливали. А бабушка, как на зло, жила в хорошей немецкой семье, была румяной и нарядной — словом, не выглядела угнетенной славянской женщиной. Ахмет понял, что Люде угрожает опасность, и тайком вывез ее на украинскую родину, в Казатин. “Я так надеялась, что он довезёт меня до Казатина, а сам поедет дальше, к себе. У него же там жена, сын, — рассказывала бабушка. — А он взял и остался! Люблю, говорит, выходи за меня! Ну как я могла не выйти? Он же меня спас”.

Следующая помесь досталась мне от отца — типичного арийского мужчины. Мой прадедушка по линии отца — Владимир Фёдорович Лауниц — был дворянином, из прибалтийских немцев. У них была усадьба в городе Любече Черниговской области, туда они приезжали из Петербурга отдыхать, и там младший сын Фёдора Лев (мой дедушка) влюбился в сельскую девушку. Вопреки протестам родителей Лев женился на ней. После 17-го были зачистки. Чтобы защитить себя и семью, Лев Владимирович изменил документы — из Лауниц мы превратились в Лаунец. Но это не сработало, и скоро после рождения моего отца дедушку все равно расстреляли. Родился мой папа, Вилиян Львович, в 37-м году.

В детстве я была типичным монгольским ребенком с ярко выраженными раскосыми глазами и скулами. В школе меня называли “косуля” и “мадэ ин чина”. Но странное дело: с возрастом я как-то украинизировалась, что ли. Сгладились мои монгольские черты, и из довольно таки монголоидного подростка я превратилась в девушку “с чем-то восточным”. Я не чувствую никакого дискомфорта по поводу своей внешности, очень давно сжилась с собой, и мне хорошо. Люди всегда с повышенным интересом относились к моей инаковости, но с возрастом это стало моим преимуществом.

Когда я говорю, что родилась в Магадане, иногда думаю, что я — чукча или представитель какой-то другой северной народности. На самом деле, просто мой отец — радиофизик, он возглавлял геодезическую станцию на острове Врангеля, а мама работала инженером. Я жила в Магадане всего лишь до трех лет.

Я не считаю, что Украина — страна расовой нетерпимости. И я считаю, что ксенофобия — это нормально, это в природе людей. Ксенофобия — это естественная реакция человека на чужака. Это явление нельзя отрицать, с ним нужно работать, и в первую очередь — мигрантам. Чтобы страна продемонстрировала тебе свою лояльность, ты должен продемонстрировать свою. Готовность к ассимиляции — правило хорошего тона для любого мигранта. И тогда проблем не будет, в Украине — так точно. Враждебное отношение к нацменьшинствам, как правило, продиктовано ситуацией.

“Помешанные” — это хорошее название проекта, очень мне нравится. Я бы хотела сказать что-то реально интересное и неожиданное о “помешанности”, но нет, не про меня. Очень люблю борщ, чёрный хлеб и картофельное пюре с яйцом. Знаю кучу стихов Шевченко на память. Я же говорила, что я — типичная украинка.

Эмиль Вольски, графический дизайнер
Корни: австрийские, польские, украинские, русские, еврейские и грузинские цыгане.

Меня крестили по всем католическим канонам как Эммануэля-Дмитрия, несмотря на то, что имя Эммануэль — еврейское. Без меня меня женили, как говорится. Будучи подростком, я даже пел в католическом соборе. Меня воспитала бабушка Эмма — мать отца, которая до сих пор остается для меня самым близким родственником. Ну, так получилось — моих родителей не стало очень рано.

От мамы мне достались еврейские и русские корни, а по линии отца смешались грузинские цыгане, поляки, украинцы и австрияки. Австрийские корни во мне заложены от прапрадедушки Йозефа Гоина, которого на русский манер называли Йосифом. Йозеф жил в Закарпатье, ближе к Австро-Венгрии, женился на польской украинке Эмилии Лескив. У них было 14 детей, на минуточку, а самая младшая — Михайлина — и есть мамой бабушки Эммы. Гоин был зажиточным человеком, тогда практиковались частные железные дороги, и он владел одной узкоколейкой, которая проходила по пути Львов — Подгайцы.

Свое детство я провел где попало, часто жил в Европе, немного в Иране. По некоторым причинам, переехав из Польши в Киев, мне нужно было быстро стать «русским человеком», поэтому мы подделали мое свидетельство о рождении, записав меня как Дмитрий Порошин (Порошин — это фамилия из маминой ветки), отца вписали ненастоящего — Александра Леонидовича, такого человека даже не существует. В 16 лет я вновь стал Эмилем Вольски уже по паспорту, взяв бабушкину фамилию.

Мне часто говорят, что, мол, мальчик, у тебя морда жидовская. Я просто перележал с евреями, «объевреился». Как положить иголку к золоту — и она озолотится, так и я. Хотя этой крови во мне всего на четверть — от маминого дедушки  Мордуха Хаима Евсеевича Россина. Когда мы с бабушкой нашли в роду еврейские корни, меня в Киеве перевели учиться в еврейский лицей, я вступил в общину, выучил иврит и стал своим среди чужих.

Я не поступил в Соломонов университет по упрощенной процедуре, хотя мог, а выбрал специально частный Гуманитарный университет, чтобы не быть бюджетником по статусу сироты. Не люблю подачки. Но из-за задержки с оплатой меня не допустили на вторую сессию, несмотря на то, что в университете я преподавал факультативно иврит. В итоге, в 21 год, будучи исключенным, мне удалось устроиться на работу в посольство Израиля на должность координатора молодежных программ.

Я живу в буферной зоне между двумя семейными кланами — Польшей и Россией, которые не воспринимают друг друга еще с тех времен, как родители женились. По маминой линии совершенно не уважали семью отца, говоря: «Товарищи, вы какие-то селюки», — поэтому я живу в Украине и ни с кем не общаюсь, кроме Эммы.

Внешне я больше похож на отца, и думаю, что во мне ярко выражены цыганские корни. Если разобрать антропологически мое лицо, то у меня ровный греческий нос в профиль, а в анфас он чуть-чуть такой расходящийся, уточкой. Глаза большие, не еврейские, как у «грустной собаки». Мама моя была рыжеволосой, зеленоглазой,  с белоснежной кожей и вся в конопушках. Если говорить о самоидентификации, то я до сих пор ищу себя. Впитываю все, как губка, выбираю для себя что-то полезное и использую это. Отошел от еврейской общины и сейчас намного реже нахожусь в той среде. Включился какой-то антагонизм.

Я очень люблю языки, поэтому в совершенстве знаю русский, украинский, английский, иврит. Паскудно говорю на польском, но все понимаю. А в детстве говорил с отцом на цыганском, еще знаю русский жестовый язык. Сейчас уже изучил грамматику французского и немецкого и мечтаю говорить на грузинском.

Помешанных часто называют «генетическими уродами», ну, так говорят, это факт. Благодаря симбиозу культур этим людям больше дано изначально. Но воспользуются они этим, будет ли достойное воспитание, благоприятная среда для развития — вот это уже другой вопрос.

Игорь Паламарчук, фотограф, преподаватель курсов по фотографии в студии «Синдикат» и проекте «Интершкола»
Корни: черкесские, литовские, польские и украинские.

Побывав однажды в экзотической Африке, наблюдая за представлениями местных аборигенов, а позже, познакомившись с монографией Александра Курочкина «Українські новорічні обряди: «Коза» і «Маланка», я решил создать фотопроект об украинских национальных празднованиях, которому в итоге посвятил четыре года. Благодаря работе над этим проектом в период своей самоидентификации, еще в 2008 году, я понял, что мое желание понять и найти настоящий украинский типаж — невыполнимо. Страна настолько огромная и разнообразная, она так связана со всем миром, что нельзя вывести определенную формулу. Мы — очень разные, и разнится даже наша «мова».

В моем роду, например, есть и украинцы, и черкесы. Черкесы — это общее название народностей, населяющих часть Северного Кавказа — коренные жители Кабардино-Балкарии, Адыгеи, Карачаево-Черкессии и Краснодарского края. Их называли раньше джентльменами Кавказа. Перед Второй мировой войной Сталин организовал черкесам личную вендетту, потому что кроме грузинов ко всем остальным он относился враждебно, и теперь их осталось не так много.

Дедушка по маминой линии был неординарной личностью — Фома Исаевич Подкалюк. Он в молодости работал управляющим у помещика, который отправил его на учебу в Санкт-Петербург. Будучи студентом, дедушка принимал участие в крестном ходе попа Гапона в 1905 году, после чего попал в заключение за свои революционные идеи. Во время Первой русской революции дедушку освобождают, и он становится активным ее участником. Дальше Фома Исаевич воевал у маршала Буденного, был командиром полка, а после войны отправился работать на Кавказ, став директором конзавода. В Дагестане дедушка встречает свою будущую жену — чистокровную черкешенку, и с разницей в минус 36 лет молодая бабушка выходит за него замуж. Когда родилась моя мама, Фоме Подкалюку было 68 лет.

Вторая моя родственная линия по отцу, где есть польские, литовские и украинские корни, — не менее ординарная, ее корни лежат из села Митинці, Винницкая область. Когда мы собираемся все вместе: дедушки, бабушки, тети, дяди и дети, то нас выходит 72 человека. Только представить себе, что у одного только прадедушки — семеро детей, а в своей семье он девятый. В 20-е года, прадедушка считался зажиточным представителем крестьянства, у него была своя мельница. Поэтому советские власти раскулачили его и сослали в Сибирь. Он рассказывал мне, что в то время люди сажали деревья в лесу на поляне, потому что за посаженную яблоню в саду нужно было платить налог.

Свое ощущение «украинца» я словил, как ни странно, на Кавказе, потому что не почувствовал там себя родным, даже несмотря на то, что я безумно люблю горы. И твоя родина — это место, где ты родился и вырос. Хотя не скрою, мне приятно было, когда в 90-х, направляясь в Карачаево-Черкесию, одна незнакомая старушка приняла меня за своего местного и угостила лепешкой. Просто так.

Статус «Помешанные» приводит к постоянному поиску, развитию и как следствие — активной жизненной позиции. Мне как фотографу эти люди выделяются визуально — более выразительные и гармоничные лица, в которых, как в предмете искусства, есть что-то непривычное, выходящее за нормы и завораживающее. Благодаря смешению кровей ты можешь посмотреть на все со стороны и занять позицию наблюдателя.

Алена Гаджилова, сооснователь творческого объединения ArtDivision, художник-постановщик, фотограф.
Корни: болгарские, русские, украинские и литовские.

Мне лестно признаться, что я — дальняя родственница Нестора Махно. Эта почетная родственная связь досталась мне по маминой линии от бабушки Галины Штепы. Она — чистокровная украинка, козаческий род которой заложен в самой Слободе. Также от мамы я унаследовала литовские и русские корни. Русские корни достались от прадедушки священника, который переехал в Украину с Ярославля из-за проблем со здоровьем.

Мой отец — чистокровный болгарин, и именно от него и дедушки мне достались острые скулы, большие глаза, выразительный нос и смуглая кожа. В детстве в пионерском лагере меня даже называли цыганкой и дети боялись со мной дружить. Я обычно все лето проводила в Крыму, и кожа после загара была просто невероятно смуглого оттенка. Весь наш род Гаджиловых походит из Приазовья. Знаю, что в середине 18 века из-за захвата Болгарии Османской империей Царская Россия разрешала болгарам заселять незанятые земли юга Украины. Есть легенда между нашими семьями, что к моему прадедушке с болгарскими корнями однажды в корчму ввалился Нестор Махно и чуть не убил его. Но все обошлось

Мне тяжело говорить о каких-то особых болгарских чертах, потому что из коренных болгар я знаю лично только отца, дедушку и Филиппа Киркорова.

За границей думают, что я — итальянка из-за особого акцента в английском и внешних признаков, а друзья нашли во мне сходство с Сандрой Буллок. Когда я уезжаю на гастроли, муж звонит мне и говорит: “Смотрю фильмы с Сандрой Буллок и скучаю по тебе”. Возможно, я соглашусь, что мы немного похожи, но только в некоторых ракурсах.

Со мной приключилась смешная история в детстве. Я сдавала обувь в ремонт в один и тот же киоск, и мастер постоянно делал мне большие скидки. Я недоумевала, в чем же дело. Но потом поняла, когда увидела бумажечку со своей фамилией, которую он забыл оторвать. Там было написано “Гаджиева” — азербайджанская фамилия. Он просто делал скидку, думая, что я его соотечественница. Мне было неловко, но несколько раз я этим воспользовалась.

Я ощущаю себя украинкой даже несмотря на то, что все болгарское сосредоточилось на моем лице. У меня была возможность переехать на ПМЖ в эту страну, но я отказалась. Украина для меня — родной дом, я с удовольствием возвращаюсь в Киев после командировок и путешествий. Этот город для меня как храм, в который я приезжаю, чтобы переосмыслить важные для себя вещи.

Помешанные — это люди со странными, красивыми и глубокими лицами, нестандартными для своей этнической породы. Это не хорошо, и не плохо, они просто другие. И несмотря на то, к какой бы группе ты себя не причислял, твои корни все равно передают тебе особые приветы из прошлого, откликающиеся где-то внешне и ментально. Я, например, не знаю болгарского языка, и уже не могу передать свою фамилию (после замужества я стала Прозоровской), поэтому своим детям я смогу передать только себя и генетическую память.

Даниэль Кресенсийович Риос-Солис, основатель агентства Apple Pie Weddings
Корни: индейские, испанские, армянские, еврейские, польские.

Индейские и испанские корни мне достались от отца — папа Кресенсио Эрмохенес Риос Солис (для близких – просто Эрик) родился в Никарагуа. Родители познакомились на студенческой латинской дискотеке в Киеве. Отец учился в КПИ, куда он попал по культурному обмену между социалистическими странами и латиноамериканскими республиками. На самом деле, мое отчество правильнее звучало бы как Кресенсио, но в киевском паспортном столе мне добавили суфикс -ович.

Дедушка по маминой линии — чистокровный армянин, а бабушка —еврейка. Она родилась на границе с Польшей и Украиной. После распада СССР родители решили переехать в Израиль, где я прожил больше десяти лет, благодаря чему свободно говорю на иврите, английском и русском языках. Сейчас начал думать на украинском. В Израиле всех эмигрантов из СНГ с еврейскими корнями называют русскими, и дело тут не в цвете кожи, а, скорее всего, в ментальности (советская система наложила отпечаток на каждого). Проект “Помешанные” в Израиле мог бы быть бесконечным: там есть и афроамериканцы, и аргентинцы, и японцы, и немцы, китайцы и многие другие. Для меня Израиль — это штат США на Ближнем Востоке, потому что страна существует под влиянием американского духа свободы. Но если кому-то кажется, что существовать в условиях рыночной экономики легко, то он ошибается. Экономика страны схвачена несколькими семьями, я бы даже сказал, огромными кланами, и у тебя нет возможности прыгнуть выше своей головы, если ты обычный наемный работник . Сложно основать свой бизнес или воплотить креативную идею. Это блокируется на законодательном уровне.

Я не могу сказать, что в моей внешности доминируют черты какой-то одной национальности. Фенотипу всех национальностей, которые во мне собраны, присущ вытянутый овал лица, нос с горбинкой, вьющиеся волосы. Как-то на Андреевском спуске незнакомец бросил мне вслед: “Мальчик кипу забыл дома”. (Кипа — еврейский головной убор — ред.). А недавно во время путешествия по Португалии, в шумном пабе на одной из главных улиц Лиссабона, местный бармен принял меня за испанца, выругав за то, что я обращаюсь к нему на английском.

Если говорить о характере, то мне достались лидерские качества от испанских кровей, где доминирует в семье и социуме всегда мужчина, что например не скажешь про Израиль, где в армии служат как мужчины, так и женщины. Поэтому женщины там качают права по полной. Мой отец сам по себе очень ранимый — это проявление латиноамериканских корней. Если ему что-то не так сказать, он может обидеться, включить Ка́рлоса Гарде́ля и начать тосковать. Бывает наивным, как ребенок. От папы (да и от мамы тоже) я унаследовал любовь к кофе (они приучили меня пить его с 5 лет), врожденное чувство ритма и хороший слух. Сейчас я хожу на свинг и скоро собираюсь учиться танцевать сальсу.

Я вернулся в Украину в 17 лет, потому что считаю эту страну своим домом, я здесь родился и мне здесь комфортно. Не все мне нравится, конечно, но это лучше, чем жить в стране, в которой всегда война, где среди белого дня может взорваться автобус, например. Хотя сейчас уже мы в таком же состоянии. Но, несмотря ни на что, нас в израильской школе постоянно учили миролюбию: раз в год мы встречались с беженцами из Палестины и учили их английскому.

Чем больше человек знает языков, тем больше дверей перед ним открывается. Так же и с кровью. Люди со смешанной кровью в определенном смысле богаче. Они изначально лишены фанатизма и нетерпимости по отношению к другим. Помешанные — всюду свои и всюду немного чужие.

Фунатсу Това, 3,5 года
Мама: Женя Лещинская, графический дизайнер
Папа: Фунатсу Йошики, диджей
Корни: японские, еврейские, украинские.

― Детка, как тебя зовут? ― спрашивает мальчика короткостриженая мама Женя по-русски. У мамы необычный цвет волос с мятным оттенком и звезда Давида на шее.
― Фунатсу Това.
― А папа твой кто?
― Японец.
― А мама?
― Японец… ― говорит мальчик, улыбаясь, и начинает смеяться. ― Нет, мама не японец.
― А откуда мама, Това?
― Мама из Украины.

Имя Това, как и большинство японских имен, имеет много значений, в зависимости от того, какими иероглифами оно записано. Йошики Фунатсу ― диджей, и выбрал для ребенка имя, связанное с музыкой: Това переводится как “крылья звука”. Папа Товы ― чистокровный японец. По моей же линии все намного сложнее. Я знаю лишь, что украинские корни достались мне с небольшим процентом от прадедушки Петра Латия, которого я никогда не видела: он был репрессирован и умер в Москве.

Я родилась в Советском Союзе, у меня украинский паспорт, я говорю по-русски и отношу себя к еврейскому народу, потому что мои родители ― евреи в нескольких поколениях. Одна ветка по папиной линии идет от польских евреев Лещинских, а вторая ― из Харькова. Мне всегда казалось, что мой народ ― это не жители Израиля. Мой народ ― это люди, рожденные в СССР с еврейскими корнями. Нас вскормили одинаковым хлебом на одних и тех же улицах. Но нас так мало! Как будто ты ― национальное меньшинство национального меньшинства. Поеду в Израиль и буду там чужая, потому что я из Украины. Здесь я тоже чужая. Для решения этой дилеммы навсегда, я переехала жить в Японию, чтобы быть на 100 процентов чужой и не возвращаться к этому вопросу.

Това в садике, с отцом и на улицах говорит по-японски, а со мной ― только по-русски, и я стараюсь не смешивать, чтобы избежать появления русско-японского «суржика». Хочу, чтобы он был билингвистом.

Японцы детей-полукровок называют “халфами”, и к ним нет предвзятого отношения, скорее наоборт — вызывают повышенный интерес. В последнее время таких детей здесь становится все больше. Если говорить о внешних признаках, то мой сын даже среди других «халфов» больше похож на иностранца, чем на японца. Хотя большинство таких детей мало чем напоминают японского родителя, даже если монголоидная раса смешивается с европеоидной. У него не такой раскосый разрез глаз (хоть и есть эпикантус), светлые брови и не брюнет. Пропорции тела у Товы, как у азиата, ― большая голова и относительно короткие конечности. Он родился с синим пятном на копчике, его называют монгольским пятном (もうこはん — «мокохан»). Оно есть у каждого японца до 3-5 лет.

Один мой киевский друг, первый раз увидев Тову, сказал мне: “Слушай, а китайчонок у тебя с прожидью”. Хоть Това и не китайчонок вовсе, а в нашей стране всегда их путают. Я уже могу легко отличить японца от китайца и корейца. Япония ― самая элегантно одевающаяся нация на планете. Если ты увидишь, что азиат одет с прекрасным вкусом, образ отшлифован до мелочей, это ― японец. Если совсем обобщить, японцы ― тонкокостные, у них самый светлый оттенок кожи ― фарфоровый, и более европейские черты лица. Хотя эти нюансы тоже очень разнятся от севера к югу Японии. У китайцев оттенок кожи самый желтый. Корейцы ― высокие и крепкие, наверное, не в последнюю очередь потому, что корейские мужчины служат в армии. Японцы же не военнообязанные. Согласно заключенному между Японией и США договору о военной помощи, конституция Японии сильно ограничивает военную деятельность страны.

Япония ― очень близкая по духу мне страна. Люди умеют держать здесь определенную дистанцию в общении, которая дает ощущение комфорта и конфиденциальности. Благодаря такому отношению, в Японии был создан самый высококлассный сервис в мире. Манталитет моей свекрови, например, никогда не позволит ей спросить меня напрямую, чем я кормлю ее сына и готовлю ли я вообще. Но когда мне необходима помощь, то семья мужа всегда первой ее предлагает. Я надеюсь, что они принимают меня как свою. В этой стране собеседник никогда не поставит своего оппонента в неловкое положение, а людей, которые не чувствуют собеседника, не умеют читать между строк, здесь называют  »Куки йоманай» (空気読まない), что дословно означает ― «не читает воздух». Когда я переехала в эту страну, то долгие годы избегала русскоязычных комьюнити, чтобы общаться не с теми, с кем легко, а с теми, с кем интересно.

Япония ― страна светская, свободная от религиозных конфликтов, а культурные традиции делят между собой исконный синтоизм и наиболее укоренившийся буддизм. Я не представляю, какую религию будет исповедовать мой сын. Вероятно, как и вся Япония и наша семья в частности, он не будет глубоко религиозен. Мои родители не ортодоксальны, но уже подарили Тове звезду Давида, которую он будет носить, когда подрастет. Хотя сейчас сын учится в буддистском детском саду при храме. И не спрашивайте, как так получилось

Помешанные ― это способ самоидентификации, когда люди уподобляют себя не одному конкретному образу человека, а нескольким, зачастую разным. Ну, знаете, как пальмы, растущие в кадках, в приемной у стоматолога.

Анвар Азизов, программист, музыкант, лингвоман
Корни: украинские, узбекские, таджикские.

Я перейшов на українську мову у 21 рiк, коли почав професійно займатися музикою. Мені хотілося писати пісні українською, але виходило не дуже добре, тому що я нею не думав. У моїй сім’ї в Києві спілкуються переважно російською мовою, а родичі в Узбекистані — узбецькою і трохи таджицькою. Людей завжди дивує, що хлопець з ім’ям арабського походження та узбецьким корінням розмовляє українською. Тоді ж, після переходу на українську, я зробив собі татуювання на руці у вигляді гуцульського орнаменту. Воно на все життя і завжди нагадуватиме мені про моє українське коріння.

Ім’я Анвар перекладається як “променистий або той, що випромінює світло”. Це одна із сур Корану. Прізвище Азізов пішло від прадідуся, якого звали Азіз, він родом з міста Самараканд. В Узбекистані поширена традицiя брати для прізвища імена дідусів, щоб зберегти своє коріння. Так само і в нашій родині. Одна гілка має прізвище Азізов, інша — Муйдінов, від імені діда Муйдіна. По материнській лінії в мене українське коріння. Я знаю лише 5 поколінь, які походять з Київщини та Чернігівщини.

Практично з народження я жив в українському культурному просторі, і раптово у 27 років мені стало цікаво дізнатися про своє узбецьке коріння, відновити втрачений у дитинстві зв’язок з рідними. Я планував поїхати в узбецьке містечко Денау і там шукати рідню (мій тато звідти), але сталося диво — вони перші знайшли мене в “Однокласниках” і запросили до себе в гості. Перед тим як поїхати, я почав вчити узбецьку мову, хоча б для того, щоб зрозуміти бабусю ,— вона не говорить російською. У результаті — зацікавився східними мовами і став лінгвоманом. Вже створив українсько-кримськотатарський словник для iPhone і зараз на черзі узбецько-український. Найскладніше в цій справі — зібрати необхідну базу слів. Узбецька мова — єдина серед всіх тюркських мов, що не має закону сингармонізму — це коли певні голосні використовуються лише в комбінації з одними або іншими. Через те, що країна постійно була у складі різних державних утворень, і по її території проходив Великий шовковий шлях — мова спростилася і увібрала в себе багато перських слів. У Ташкенті є молодь, яка взагалі не розуміє узбецьку. Ймовірно тому, що вони вчились у російських школах і були дітьми партійних працівників за радянських часів. Зараз же країна взяла курс на англійську мову та глобалізацію.

Мені завжди було складно визначитися, до якого ж народу я належу. Найбільше почуваюся українцем, хоча, і в Узбекистані мені комфортно. Гадаю, що найкраще мене опише вислів “людина світу”. Коли мене питають про національність, то я відповідаю, що я напівузбек і напівукраїнець. До речі, всюди, окрім Узбекистану, мене приймали за місцевого. У Стамбулі мене приймали за свого, в Індії зверталися на хінді, а в Узбекистані приймають за іноземця, тому що я маю світліший колір шкіри та волосся. Хоча ,форма обличчя та підборіддя видають моє коріння, а ще виямка на маківці — наче місце для тюбетейки

Мені найкомфортніше жити в Україні. Гіперувага, притаманна моїм узбецьким родичам, мені деколи заважає, тому що я люблю побути на самоті. Українці — індивідуалісти, а узбеки — колективісти, хоча й волелюбні. Вони люблять постійно збиратися гуртом, часто живуть на одній вулиці цілими сім’ями, щоб доглядати за старшими. Взагалі, у країнах Середньої Азії дуже розвинений культ сім’ї та дітей. Коли я приїхав до Ташкенту, мій дядько із сином приїхали на таксі з Денау, який розташований за 700 кілометрів від столиці. А вже вдома на мою честь влаштували справжнє свято, де зібралося близько 100 родичів.

Що сильно запам’яталося під час перебування в Узбекистані, так це традиція святкування весілля. За старою традицією батьки завжди обирали пару своїм дітям, але в наш час ця традиція дещо послабилася, і значно частіше дозволяють дітям зробити вибір власноруч. Але якщо хлопець буде бідний, то вони можуть заборонити. Весілля там святкують у дворі, кількістю 500 чоловік із самого ранку до пізньої ночі. Запрошують усіх сусідів і родичів, їхніх знайомих, тощо. Одна з найпоширеніших професій — весільний кухар. За одне весілля він заробляє близько 300-400 доларів. Склалося враження, що мета життя всіх батьків в Узбекистані — це зробити багате весілля своїм дітям, придане до якого вони готують протягом життя. Поширене явище — купувати компакт-диски з відеозаписом найбагатших весіль і дивитися ці відео по кілька разів, щоб взяти приклад і зробити щось подібне для власних дітей. Як на мене,  в Узбекистані люди цінують соціальний статус та матеріальні цінності більше, ніж в Україні. Наприклад, золоті зуби в узбеків свідчать про статок і вважаються знаком високого соціального статусу. Іноді вони навіть замінюють здорові зуби золотими коронками.

Люди зі змішаним національним корінням відрізняються толерантністю до інших народів. Змішана кров — це, по суті, своєрідне “щеплення проти расизму”. Я не кажу за всіх, але в мене саме так.

Анна Ли, продюсер
Корни: корейские, украинские

Я родилась в Таджикистане, живу в Украине с 15 лет, закончила еврейский Соломонов университет, по национальности идентифицирую себя как кореянка, а родной язык, на котором говорю с детства, для меня — русский.

В корейском языке есть слово для помешанных — “хонйоль”, что переводится как “смешанная с корейской кровь”. Украинских корней, доставшихся от дедушки по маминой линии Хомко Ивана, во мне на четверть. Он родился в Виннице. Попав в Узбекистан по долгу службы, он влюбился в кореянку Шин Анну, сосланную туда из Уссурийского края.

По линии отца — все чистокровные корейцы. Прадедушка возил в Россию шелк, и в 1937 году его сослали в Сибирь как японского (!) шпиона. Вместо настоящего имени — Ли Кым До —  в ссылке ему дали русское Ли Сергей Владимирович. Прабабушка с четырьмя детьми, не зная ни слова по-русски, на перекладных отправилась за ним в Сибирь из Кореи. К сожалению, увидеться им разрешили только один раз, и очень скоро отправили ее в Узбекистан без права возвращаться на Дальний Восток. Поскольку бабушка была швеей, то смогла обеспечить себя и всю семью, поселившись в поселке Пахта.

Я живу в Киеве уже долгое время и верю, что это — город-космополит, но постоянно сталкиваюсь с бытовым расизмом, который проявляется в стереотипных предубеждениях. Незнакомые люди очень часто пристают ко мне с нетактичными вопросами о том, кто мои родители. Пьяные мужчины вечером могут на улицах кричать мне вслед “косая”, а дети — “китаец”. Недавно на Владимирском рынке, в одном из гастрономов которого я закупаюсь уже несколько лет, милые продавщицы спросили меня, откуда я, потому что у меня практически не слышен акцент. На что я ответила: “У меня мама украинка”. И тут они выдали: “Так ты наша, роднулечка!”. Но я не могу сказать, что я своя. Я — другая.  Я не совсем кореянка, потому что я родилась в другой стране и не до конца понимаю корейскую культуру. Сейчас я только учу корейский язык и собираюсь в скором времени посетить эту страну. А в Украине меня тоже не воспринимают, как свою, потому что я выгляжу “не так”. Но я считаю, что это моя страна, потому что я живу здесь и мне нравится Киев. Я принимала активное участие в событиях, которые происходили зимой, и мне не все равно.

Здесь часто говорят, что у меня практически нет акцента, хотя его и не может быть, ведь я с детства говорю по-русски. Просто у людей не совпадает визуальная картинка с аудиальной. Между прочим, я больше всех среди своих друзей ШОкаю и ГЭкаю! А мою фамилию, несмотря на то, что она состоит всего из двух букв, всегда пишут неправильно: Линь, Лим, Лий, Лили и так далее. Однажды ездила на пресс-конференцию в Житомир, и на моей именной табличке было выбито “Ганна Ліанна”.

Славянская культура отличается от корейской, особенно в воспитании. В Корее папа — глава семьи, абсолютный патриархат. В Украине многие женщины часто выступают в главной роли, если мужчина каким-то образом не состоялся. Мой отец работал хирургом и сейчас занимается аккупунктурной терапией. В Евпатории, где они с мамой живут с самого переезда, местные жители называют его доктор Ли. Кстати, мама недавно подарила мне мое первое корейское национальное платье — ханбок. Пока мне его некуда надевать. Когда будет выставка «Помешанных», я обязательно приду в нем.

Если говорить о внешних проявлениях, то корейцы сразу узнают во мне “хонйоль”. Думаю, что это связанно со складкой на веке, нетипичной для коренного представителя. Но я с детства не воспринимаю себя строго как азиатку, потому что выросла в окружении славянских детей и, возможно, не акцентировала на этом внимание, хотя понимала, что я не такая как все. Есть такое даже определение в социологии, которое называется этническая идентификация. До становления этой идентификации у детей обычно все равны между собой

Помешанные — это свобода. Моя мама варит вкуснейший борщ и вкуснейший юкеджан — корейский суп. После разных переездов я поняла, что дом и родина — в твоей голове. Можно либо концентрироваться на одной, преобладающей национальности, либо развиваться во все стороны. Я вот ищу в себе еще немецкие корни и учу немецкий. Шутка! Я просто очень люблю Германию.

Тимур Карашаев , рок-музыкант, лидер  группы Barely Ice, фотограф
Корни:  казахские, дагестанские, украинские , русские.

Мой отец всегда говорил мне: «Помни, что наш род произошел от старшего жуза». Жуз — это племенные союзы казахских родов. Кто-то считает, что причиной деления казахов на жузы стал распад Золотой Орды, а кто-то связывает возникновение жузов с географическими факторами. Знаю, что всего образовалось 3 жуза: старший, средний и младший. Территория старшего находилась в регионе Семиречья и Южного Казахстана.  Кроме географического расположения, все 3 жуза отличались друг от друга этнокультурой и  бытовым укладом. У каждого был свой политический лидер.

Отец Талгат Карашаев — казах из Алматы. Приехал в Украину после учебы, познакомился с моей мамой в Севастополе, а после семья переехала в Донецкую область, город Снежное, где я родился и вырос. За время проживания  в Украине папа обрусел и стал редко говорить на родном казахском.  Традиций никаких он не передал, к сожалению, и в семье я с детства слышал только русский язык. У фамилии Карашаев есть два значения: “караш” переводится с казахского как ноябрь и черный чай (“кара” — черный, “шай” — чай). Прадедушку по отцовской линии называли просто Карашем, фамилии у него не было. И  подозреваю, что он родился в ноябре.

По маминой линии у меня русско-украинские и дагестанские корни. Бабушка родилась в Курской области, а дедушка — под Кубанью. Он — кубанский казак с украинской фамилией и дагестанскими корнями, которые ярко выражены в крючковатой форме носа с горбинкой. Я уже давно борюсь с таким проявлением восточного темперамента как вспыльчивостью, которую порой очень сложно контролировать. Как настоящий восточный мужчина никогда не буду идти за женщиной, не буду ведомым и подкаблучником. Лучше останусь один. Среди плюсов можно выделить мою генетическую предрасположенность к долгожительству.  Стоит меня подстричь и подбрить — я буду похож на мальчика, которому не дашь 30 лет. Борода и длинные волосы, кстати, создали мне образ Антонио Бандераса. И теперь многие часто думают, что у меня испанские или даже турецкие корни.

Помешанным быть хорошо, ведь вся планета — это твой дом, потому что у тебя корни из разных уголков мира. Ты смотришь на жизнь шире и понимаешь, каково это — быть другим. В тебе нет национализма, потому что ты  — космополит без ограничений.

Почти всю жизнь я сталкиваюсь со вспышками расизма. До 2004 года я жил на Донбассе. В детстве сверстники недолюбливали меня за мою азиатскую внешность. Называли меня «панасоник», «китайоза», «хачик» (на самом деле “хачик” — это сокращенный вариант армянской фамилии Хачатурян, а слово “хач” переводится как крест).  В моем классе доставалось мне, а в параллельном — азербайджанцу. В Снежном отца часто останавливали гаишники. Он — моряк, и ему часто приходилось бывать под палящим экваториальным солнцем Африки. Ну и представить можно, как люди удивлялись узкоглазому смуглому человеку в Снежном! Узкоглазый негр! Еще отец в молодости был очень похож на китайского художника Ай Вэйвэя Мне нравилось, что мы — не  такие как все.

Уже 9 лет я живу в Киеве. Здесь смешанное общество, и отношение стало другим. Но многие все равно «сверлят» тебя глазами, чаще из любопытства. Высказывания о космополитизме пока неуместны и крайне опасны в нашем обществе.  Но идея расистов, в которой каждый представитель определенной расы должен жить там, где его природный ареал обитания — минимум устарела, максимум — невозможна. Глобализация приведет к потере культур и национальностей. Люди станут меньше воевать друг с другом, потому что все мы будем одинаковыми, как в муравейнике. И я не вижу в этом ничего плохого. Я за мир.

Sophie Villy, певица, музыкант, композитор
Корни: грузинские, украинские, польские.

Моя настоящая фамилия — Хуцишвили — одна из самых популярных в Грузии, на 10 месте по распространенности. С грузинского языка она переводится как «ребенок старца» («хуцеси» — мудрец, советчик царя). Для творческого псевдонима  фамилия достаточно сложная, ее всегда писали и произносили неверно, поэтому я оставила только окончание Villy.

Если меня спрашивают о национальности, то я в первую очередь называю себя грузинкой. Я выросла в Грузии и жила там до начала русско-грузинской войны 2008 года. Мой папа Давид — чистокровный грузин. Его родители родом из восточной части Грузии – Кахетии. У нас там дом с видом на Алазанскую долину, в котором мы собираемся всей семьей на Пасху и другие праздники, чтобы побыть вместе, почтить память родных. Это место, куда я обязательно выбираюсь каждый раз по приезду в Грузию, чтобы сбежать от суеты, повседневности и фейсбука.

Мой дедушка по линии отца был театральным художником-декоратором. Он 20 лет проработал в театре имени Шота Руставелли в Тбилиси. Отец в юности гастролировал вместе с дедушкой и театральной труппой. Во время гастролей в Киеве он познакомился с моей мамой Милой. Конечно же, папа представился актером, хотя учился в Тбилисском политехническом университете. Его игра на гитаре, грузинские тосты и прекрасная компания актеров покорили маму – и вскоре они поженились в Тбилиси.

От мамы я унаследовала украинские и польские корни. Мой дедушка по линии матери родом из Люблина (Польша), он переехал на западную Украину, когда ему было 10 лет. Сейчас большая часть моих родственников живет в Луцке. На первый взгляд, внешне во мне ярко выражены грузинские корни, особенно бросаются в глаза длинные темные кучерявые волосы. А вот карі очі і чорнi брови, мне кажется, достались от украинской линии.

Папа впитал в меня с детства любовь к грузинской земле, к вере, традициям, музыке и искусству. Мы много путешествовали на машине, слушали хорошую американскую и британскую музыку. Мама заботилась о моем образовании и разностороннем развитии. Она снабжала меня прекрасными книгами, в том числе и украинскими. Моя няня обосновала воскресную школу, где каждое воскресенье мы устраивали чаепития, играли в игру «Что? Где? Когда?», обсуждали историю страны и нашу роль в ее развитии. Поэтому сейчас больно смотреть на то, как все рушится.

Сегодня довольно сложная и переломная ситуация в Грузии. Мы — независимое государство, но все еще очень зависимо. В Грузии проживает всего 5 млн человек, но если бы каждый осознавал свою важность в социуме, то страна процветала бы не с помощью политических лидеров, которые строят фонтаны и дороги, называя это “развитием”. Страна бы развивалась иначе, прогрессивнее, интереснее. Еще мы не привыкли делать все вовремя. То, что нужно сделать сегодня, откладываем на завтра. Бывает, что часто предлагаешь талантливым и мыслящим людям собраться и создать что-то полезное, но когда все доходит до дела,то начинаются отговорки. Именно поэтому я не могу там жить, слишком медленный ритм жизни. В детстве я компенсировала это профессиональными занятиями спортом — я чемпионка Европы по прыжкам в воду 

Помешанные — это история не только про микс национальностей, но также про обмен энергией, которую ты получаешь от разных культур.

Анна Завальская, певица, автор песенных текстов, ведущая
Корни: украинские, греческие, польские.

Мы с родной сестрой Ангелиной не склонны как-то определять себя по национальному признаку. Но в первую очередь, конечно, считаем себя украинками. С детства гастролируя по многонациональным фольклорным фестивалям, где были представлены культуры различных народов, в нас органично воспитывалось уважение и к другим национальностям, и любовь к своей собственной.

Мне часто задают вопрос, кто я по национальности. В силу “космополитичной” внешности меня в каждой стране мира легко принимают за свою. В Египте, например, никто не сомневается в моем арабском происхождении, в Греции со мной начинают беседу на греческом, в Турции уверены, что я турчанка, и даже в Японии меня принимали за японку.

У мамы ярко выраженная восточная внешность, у отца – славянская. Я унаследовала уникальное сочетание темперамента и женственности от мамы, и общительность, коммуникабельность, любовь к семье от папы.

Моя прапрабабушка Феодора по маминой линии по происхождению — гречанка. Она вышла замуж за украинца Тимофея и, ассимилировавшись, скорее, переняла украинский уклад жизни, чем привнесла в него культуру и традиции своего народа. Хотя для Днепропетровской области она необычно одевалась и носила изысканные прически, говорила с акцентом. Это была стройная статная женщина со смуглой кожей, правильными чертами лица, черными, как вороново крыло, волосами. Вообще, по документам все мои предки – украинцы, несмотря на различные корни. Ведь во время сталинских репрессий о национальности предаочиталось умалчивать.

Алексей Репницкий, мой дедушка по маминой линии — украинец, родом из Запорожья, и вся эта генеалогическая ветка – украинская. Рипныки – это люди, которые добывали нефть. Прапрабабушка папы по отцовской линии — Ядвига Завальская — была полькой. Женщина аристократических кровей, с изысканными и утонченными чертами лица. А по материнской – все чистокровные украинцы, девичья фамилия моей бабушки – Якубенко.

Отец Александр Завальский одним из первых начал возрождать аутентичный фольклор в Украине. Он ездил по селам, знакомился с представителями украинского народного творчества и обычными людьми — живыми носителями украинских традиций! Он лично собирал все обряды, обычаи и народные ритуалы, объединяя их в удивительные музыкальные композиции, с которыми мы выступали.

Мы с сестрой с детства отмечали все праздники с семьей по всем украинским обычаям и традициям! На Свят-вечер перед Рождеством готовили кутю и 12 традиционных постных блюд, клали чеснок под скатерть по углам стола, чтобы прогнать нечистые силы, а на подоконнике зажигали свечу и ставили угощение,  чтобы пригласить души на праздник, которые всегда прилетают в этот день. Также папа всегда приносил сноп сена (дидух) как символ достатка в доме, и перед застольем мы обходили стол с кутей трижды, читая молитву. Книга Олексы Воропая «Звичаї нашого народу» всегда была настольной. Хранителями украинских традиций в семье выступали оба родителя.

У нас с Алиной есть эксклюзивный музыкальный проект Alibi Folk, в который вошло 16 украинских народных песен в оригинальных авторских обработках c национальным колоритом стран всего мира. Это было наше видение украинского музыкального наследия, которое раскрывает в родной песне генетические связи с музыкой разных народов, стилей, исторических эпох. Благодаря самобытным аранжировкам, которые варьируются от китайских до шотландских мотивов, от клезмера и грузинских ритмов, от ультрамодной поп-музыки до элитного этно-джаза, проект AlibiFolk выдержан в мировых тенденциях WorldMusic. Эксклюзивный материал в нашей стране оказался невостребованным, в то время как за границей имел успех — альбом скачивали в интернете слушатели из Америки и Европы.

Помешанные отличаются тем, что…как в анекдоте: «во-первых, это красиво» Национальная “помешанность” ценна с точки зрения генетики, она передается из поколения в поколение, необычное смешение кровей дает удивительный результат. Так переплетаются не только национальности, но и культуры, проникают одна в другую: музыка, язык, традиции, — все это взаимодействует, заимствуется, адаптируется, приживается и имеет свое продолжение. Это можно сравнить с одеялом hand-made patch-work, сшитым из разных ярких кусочков ткани! Поэтому разделять людей по национальности я совсем не привыкла. Все мы – одно целое. Как сказал Александр Невзоров: «Национальность – это понятие не биологическое. Вход в любую национальность открыт для любого человека»…

Помешанные – носители космических и генетических тайн, которые читаются в их удивительно глубоких и мудрых глазах. Такие люди чаще других задаются вопросом самоидентификации, и Вселенная откликается на их внутренний поиск.

Леся Назарова, музыкант, поэт, детский аниматор
Корни: азербайджанские, украинские, русские, болгарские и греческие

У меня должна быть фамилия Шахназарова, но мой дедушка по линии отца — чистокровный азербайджанец, во время службы в армии потерял документы и после возобновления решил изменить фамилию. Так мы стали Назаровы.

По долгу службы дедушка попал в Украину, где познакомился с бабушкой в Елисаветграде. Это нынешний Кировоград. Мне, кстати, больше нравится старое название города. Сейчас вся моя семья, кроме меня и брата, живет в Кировограде. Я очень люблю этот город. Здесь зародился первый профессиональный украинский театр, основанный украинским драмаургом Марком Кропивницким, в котором когда-то выступала и сама Мария Заньковецкая. Мои родители также познакомились здесь. После армии отец устроился работать физруком в школу, где мама работала учительницей истории и географии. Украинские, болгарские и греческие корни мне достались от нее.

Когда-то мама изучала древо наших семей. В восьмом поколении у отца оказался в роду донской казак Назар Чайка. Это стало для нас невероятным совпадением, ведь родители назвали моего старшего брата Назаром до того, как узнали об этом родстве. Сейчас брат говорит, что он тоже назовет своего сына Назаром, и получится Назар Назарович Назаров.

Несмотря на то, что мы с Назаром учились в одной школе и носили одну фамилию, никто никогда не думал, что мы родные. Все потому, что во мне ярко выражены азербайджанские корни, как у отца и дедушки — темные волосы, густые брови, смуглая кожа и большие глаза. А у брата больше выражен славянский тип внешности — светлая кожа, русые волосы, но такие же большие зеленые и выразительные глаза. Они у нас от болгар.

Я не могу назвать свою семью азербайджанской. Дедушка не передавал отцу национальных традиций, поэтому они не присущи моей семье. Вообще, коренные изменения в традициях азербайджанской семьи и других восточных национальностей произошли за годы СССР, где пытались стирать любые межнациональные рамки.  То, что осталось и характерно выражено в нашей семье, — это отношение друг к другу. У восточных народов уважение к старшим прививается с самого детства. Культ семьи, принадлежность к семье, клан, где поддерживаются родственные отношения чуть ли в пяти поколениях. В славянских семьях это встречается намного реже. Моей семье также не присущ восточный патриархальный семейный уклад. Папа может и убирать, и стирать, и готовить двухярусные торты. Мне с ним очень повезло.

Доминирующая черта, характерная для восточных народов, которую я унаследовала, — уверенность в себе и упорство.  Где вы видели неуверенного в себе азербайджанца? Чем больше мне говорить, что у меня не получится, тем настойчивее и упорнее я буду идти против. Рыть землю. По своему опыту могу заметить, что славяне же наоборот — подавляются от критики.

Когда спрашивают о национальности, я говорю, что я  — землянин. Я человек земли, а не национальности. Я против каких-либо территориальных делений. Я за то, чтобы сохранять национальные меньшинства в странах, но нельзя порождать вражду. За все время существования мира произошла такая глобальная ассимиляция и миграция, что невозможно уже найти чистокровных представителей какой-либо из национальностей. Разве что в горной местности, где люди поколениями проживают стационарно.

Помешанные отличаются тем, что несут в себе особый колорит и национальное наполнение. Характер наполнен иными красками. Национальность влияет на генетику, а я очень верю в эту науку — врожденные рефлексы, которые проявляются у нас в той или иной ситуации. Сумбур кровей идет на пользу, он может сгладить шероховатости одного менталитета другим. Так становится интереснее жить. “Помешанность” воспитывает в тебе толерантное отношение к другим народам. Как я могу плохо относится к азербайджанцам и болгарам, если во мне течет их кровь? Выходит, что “помешанность”  сглаживает мировые конфликты.

Маша Бех, дизайнер, креативный директор марки BEKh, nuBEKh
Корни: монголо-татарские, польские и украинские.

Монголо-татарские корни у меня от папы, история его рода начинается с села Бехи, Житомирская область, которое было захвачено монголо-татарским игом. Раньше татаров называли “беками” — дворянский титул у некоторых народов Ближнего Востока и Средней Азии, и поэтому так со временем стали называть и село, где живут беки, а спустя годы произношение слова видоизменилось, и ‘к’ превратилось в мягкое ‘х’.

Украинские корни родом из Черновцов — от дедушки по маминой линии, а польские имеются с двух сторон  — как с маминой, так и с папиной стороны: наши далекие предки пришли из Балкан. Мой дедушка (мамин папа) был государственным деятелем, генерал-полковником (Недригайло Валентин), в 1996 году он принимал первую Конституцию Украины. Я помню, как мы с бабушкой слушали радио в ночь принятия и ждали голосования по каждой статье. Я выросла среди настоящих честных людей, которые в свое время отстояли Крым (вероятность его потерять была еще в начале 90-х), не брали взяток и соблюдали честь мундира. И то, что мы переживаем в Украине последнее время для меня — личная трагедия и личный бой, так как я понимаю, о каких людях мечтает  украинский народ — порядочных, духовных и уважительно относящихся к каждому человеку. Я видела таких, и знаю, что где-то ходят их последователи.

По поводу моей фамилии всегда возникали вопросы. К кому только не относили: и к евреям, и к немцам. На английском Bekh звучит как “бэк”. Очень короткая фамилия вызывает много недоумений за границей, ведь она нетипична для нашего региона. Меня спасает славянское имя Маша  Я всегда говорю, что украинка. Так сложилось, что в связи с работой я сейчас много времени провожу в Италии. И, конечно, могу подтвердить, что после событий на Майдане, отношение европейцев к украинцам изменилось. Впрочем, как и у всего мира, который теперь знает, что Украина — отдельное государство.

Внешне мои родители — абсолютная противоположность друг другу. Папа — смуглый, с немного раскосыми глазами, а мама — голубоглазая блондинка. Во мне, мою монголо-татарскую кровь немного выдают скулы и слегка раскосые глаза. Польско-украинскую — русые волосы, и щечки (типичная отличительная черта для славянских девушек). Если говорить о темпераменте, то иногда во мне проявляется  агрессия. Когда заходят на мою территорию, то у меня начинается сильная защитная реакция, поэтому, зная о наследственной воинственности, стараюсь балансировать с помощью своей европейских дипломатических качеств. Конечно, стараюсь воспитывать свой взбалмошный характер.

Сейчас на Западе модно знать историю своего рода. Да, они говорят, например: “Я — американец”. Но потом ставят запятую и продолжают: “Native American”, “French American” и так далее.  У нас люди не так интересуются своей историей, но думаю, что со временем это будет возрождаться. Украина для меня  — это моя духовность. У нас очень много людей, которые умеют любить и дружить по-настоящему, с душой. И именно за это нужно быть благодарным Украине и нести это в мир. В связи с циничным отношением к жизни, не имея никакой государственной поддержки за спиной, мы стали забывать о фундаментальных вещах: о любви к своей родине, защите женщин и детей, мужественности и честности. И так как уже начинались внешние изменения, то они должны подтолкнуть нас и к изменениям внутренним. Начнем с себя. Работать будем качественнее и эффективнее, ведь то, что построено на полутонах — быстро ломается, остается только то, что изначально строилось на хорошей идеологии и намерениях.

Помешанные отличаются разнообразием своего характера, умением быть гибкими. В семьях помешанных изначально принята другая культура, страна, условия общения. Они уже более открыты миру и любознательны с самого начала. Как говорят: “Сколько языков мы знаем, столько жизней мы и прожили”. Так и здесь — сколько намешано в тебе культур, настолько духовно обогащенным ты становишься.

Игорь Гружевский, тату-мастер, мастер по шрамированию
Корни: немецкие, польские, украинские и русские.

В моей семье многое покрыто тайной. Но какие-то детали я все же знаю. Украинские и русские корни мне достались от мамы. Моя бабушка родом из Житомирской области, Брусиловский район село Карабачин. У нее было 6 братьев и сестер, из которых после голомодора выжил только младший брат.

Дедушка родом из Орловской губернии. Оставшиеся дореволюционные фотографии с дедушкой и его семьей говорят о том, что они были зажиточными. По неизвестным нам причинам он изменил свою фамилию на Иванов. Какая была до — не знаю, он не рассказывает об этом. Возможно, это было связано с тем, что во время революции его семью раскулачили. Он закончил трудовую деятельность в Киевском военном округе, а после войны работал в ГосПлане при Кабмине УССР.

Со стороны отца мне достались польские и немецкие корни. Фамилия Гружевский происходит от топонима Гружев: место с таким названием есть в Польше. Гружевские — польский дворянский род, герба Любич, происходящий от Павла из Гружева. Его потомство разделилось на четыре ветви, внесенные в VI и I части родословных книг Виленской и Ковенской губерний, со временем получил фамилию Гружевский.

Эта фамилия досталась отцу от мамы, которой не стало, когда он был еще совсем маленьким. Отца своего он не знал, но именно от него у нас немецкие корни. Детали спрашивать у отца бесполезно, и этот участок истории не исследован так, как хотелось бы. Это больная тема. Когда мы с родителями ездили в Прибалтику, его всегда воспринимали как своего. Европейский тип внешности: светлые волосы и кожа, голубые глаза, вытянутые аккуратные черты лица. Он спокоен, легко возбудим и сверх педантичен. Мне отчасти передались эти качества. Как ни странно, но только в Прибалтике я ощущаю себя комфортно. И если бы так сильно не любил Киев, то переехал бы туда жить.

Я не могу рассказать, что я ощущаю принадлежность к какой-то нации. Мне довелось служить в России. Я в 1987 году служил в Свердловске, сейчас это Екатеринбург. Объездил всю Сибирь. Когда меня спрашивают, я говорю, что у меня смешанные корни, но я родом из Украины. Я не “украиномовный носий”, учился в Киеве, в украинской школе в русском классе. Но мне нравится украинский этнос и песнопение. Единственное, что мне не нравится — это основная тема украинского фольклора, как и кинематографа, литературы — он слишком наполнен трагизмом. Украинцы все время выглядят постарадавшими.

Во время СССР в Украине произошло очень большое переселение национальных меньшинств. Это называлось укреплением межнациональной дружбы. После учебы тебя могли определить на работу в Калиновку под Киевом или в Череповец под Волгой, где расстояние от города до областного центра составляет 126 км. Это делалось для того, чтобы люди не группировались в общины и не возникало “ненужных” мыслей. Поэтому сейчас говорить о коренных украинцах будет довольно сложно. Чистокровные поселения могли остаться в центре, где Винницкая, Полтавская, Житомирская и Днепропетровская области — 17-23%.  Я как-то очень интересовался и изучал этот вопрос. Края всегда подвержены большему смешиванию, чем центр.

Я не понимаю значения слова космополит — это что такое? Это обо всем и ни о чем. Это когда говорят: “я не могу себя причислить к какой-либо политической партии и этнической группе”. С одной стороны, это мешает тебе открыть глаза на многие вещи, происходящие именно с тобой и работать над своими недостатками. Таким образом очень выгодно склеить отмазку — чтобы не углубляться в направлении и делать выводы, потому что лень.

Наличие различных корней для каждого “помешанного” дает возможность выбора развития себя в том или ином направлении. Разбираясь через логику со своей историей, ты понимаешь, почему сформировано то или иное отношение у тебя, которое передалось из-за культурного наследия. И ты понимаешь, над чем тебе работать дальше. Разбираться в тонкостях в себе — это работать над своими недостатками, преумножая таланты и достоинства.

Дина Багаева: создатель сервиса Sofa 70′s, менеджер проектов в Secret Service.
Корни: бурятские, донские казаки, осетинские, русские.

Свою “помешанность” в большей степени  я унаследовала от отца, так как мой дедушка — настоящий бурят, родился в поселке Зима Иркутской области. Так сложилось, что его семья была единственной образованной семьей в деревне, поэтому они организовали школу в доме и обучали грамоте детей и всех желающих жителей.

Моя бабушка — донская казачка родом из Ростова-на-Дону — рассказывала, что мой прапрадед привез прапрабабушку из Осетии. Во время русско-турецкой войны он выкупил ее совсем еще девочкой-пленницей. Влюбился в нее или просто пожалел, этого точно никто не знает.

Русские корни мне достались от мамы. Есть очень много родственников, раскиданных по всей России, но я не знаю практически никого, кроме родных сестер матери. Мамины родители прожили всю жизнь в Киеве.

Сегодня практически все — помешанные, о чистой «арийской» расе и вовсе можно забыть. Во мне где-то глубоко сидит буддист, и я считаю, что все изменения к лучшему. Забывать свою историю мне бы не хотелось, и я благодарна за рассказанные истории бабушкам и маме. Нельзя забывать свое прошлое. Бабушка с детства рассказывала о моих корнях, от дедушки я помню больше истории о войне. Ему довелось летать и падать — он был авиационным инженером. Дедушка даже придумал очистительный прибор для самолетов, о котором писали в те времена в журналах, а позже — в книгах о советской авиации. Кстати, второй дедушка был заведующим на кафедре информационных технологий в киевском политехническом институте. О нем всегда отзывались как про очень доброго и отзывчивого человека. Все буряты отличаются добротой. Хочу верить, что мне передалось это качество.

Мои донские корни внешне выдают брови. У меня бурятские скулы, осетинские глаза. А во всем остальном я вижу славянские проявления. Я отношу себя к украинскому народу — на этой земле я выросла. Но все мы — люди мира.

Люди со смешанными национальными корнями выделяются внешне. Но все мы — особенные.

Антон Лазутин-Абрамян — художник, дизайнер.
Корни: армянские, немецкие, латышские, шотландские, русские.
Ольга Карибджанян — писатель, журналист, художник.
Корни: армянские, грузинские, украинские.

Антон: “Мы познакомились в Киеве 13 лет назад, но история нашей «помешанной” семьи началась задолго до первой встречи. Сто лет назад, во время геноцида, семьи наших армянских прадедов бежали из-под турецкого города Эрзрум. Спасались, как могли, уходили целыми селами из обжитых мест, но лишь немногие добирались до безопасного пристанища. Карибджаняны через Карс бежали в Ставрополь, едва не забыв на вокзале годовалого мальчика Кариба, будущего прадеда Оли. В последнюю минуту перед отправлением его отыскали в толпе и отдали маме в руки.

Моя бабушка Аршалусь, которой сейчас 102 года, — одна из немногих оставшихся в живых жительниц Армении, у кого в паспорте местом рождения указана Турция. Родителям удалось спасти маленькую Аршалусь и вывезти из деревни, спрятав её в телеге с сеном. Семья добралась до Араратской долины и осела в деревушке Кнусик на склонах Арагаца. И спустя 100 лет праправнуки двух родов случайно встретились в Киеве, в самом его сердце — на Крещатике. И как оказалось позже, мы обое родом из Эрзрума. Возможно, наши прапрадеды были знакомы… Мы считаем, что эта встреча не случайна.

Наши семьи прошли пути военной службы от Италии до Украины, страшных советских концлагерей.  Именно в концлагере и родилась моя мать (1945 год), внучка морского офицера Российского Императорского флота, Михаила Мычалкина. Офицер Мычалкин принимал в итальянском городке Специя первую российскую подводную лодку «Святой Георгий», построенную по заказу императора на верфи в Италии. Мой прадед служил на крейсере «Варяг» и участвовал в Цусимской битве русско-японской войны на легендарном «Жемчуге». Олины дедушка-армянин и бабушка-грузинка (потомки из древнего княжеского рода Гигечкори) — военные врачи. Именно служба и привела их в Украину. Родители познакомились еще в школе в 5 классе, где бабушка Оли учила и свою дочку, и ее будущего мужа.

Когда приезжаешь в Армению, то явственно ощущаешь, что все друг другу родные. Путешествуешь в горах, попадаешь в неизвестное село, где тебя встречают, как дальнего родственника. И при этом в разговоре этот родственник обязательно находится. Так и здесь, в Киеве, мы познакомились с армянином, который родом из соседнего села, а украинский художник Борис Егиазарян — мой дальний родственник.

Если говорить о внешних проявлениях, то за границей меня всегда принимали за англичанина (наверняка проявляются мои шотландский корни). Олю в Армении принимают за армянку, в Грузии — за грузинку, в Украине — за украинку.

Иногда в армянской семье вдруг рождается ребенок с веснушками, светлой кожей и рыжими волосами. Никто этому не удивляется — это истинные армянские гены прорываются сквозь тысячелетия. Именно так и выглядели армяне — дети солнца

Люди со смешанными национальными корнями в большей степени прошли этап самоидентификации по национальному признаку. Они космополиты, впитавшие несколько традиций и культур. У них широкое мировоззрение, и они более восприимчивы к внешнему”.

Вильгельмина Меттель, актриса, директор Серого Театра Чувственного Психоанализа.
Корни- караимские, русские.

В мире всего лишь две тысячи караимов. Это значит, что вам нужно произвести три миллиона рукопожатий, прежде чем вы взглянете в лицо представителя моей национальности. Но, разумеется, в Крыму шансы существенно возрастают. Дело в том, что это своебразная мекка караимского народа, его колыбель. А неофициальной столицей этого народа является мой родной город — Евпатория.

Мои прапрадедушка и прапрабабушка были караимами. Во времена гонений и ущемлений национальных меньшинств они изменили фамилию своих детей. Но прабабушка отчаянно отказывалась изменять ее, не поддаваясь на уговоры родителей и своего славянского мужа. Однажды ночью ей приснился сон, в котором она увидела улыбающуюся дочь, мою бабушку, с младенцем на руках. Это была моя мама Ирина. В чертах ее угадывалось все, что прабабушка с такой силой боялась утратить. Лишь после этого она дала свое согласие. Так в паспорте исчезло то, что никогда не может быть стерто из крови. Мой отец Николай родом из славного подмосковного города Коломна. Все мои предки по отцовской линии — чистокровные русские, настоящие русские с широкой улыбкой на лице и без ножа за спиной, зато с вечной чашкой чая и бесконечной добротой в сердце. Я очень горжусь и караимскими и русскими корнями.

Свою восточную кровь я чувствовала всегда. Поэтому, впервые увидев танец живота, поняла, что именно в нем я найду себя, найду страстность, скрывающуюся под маской загадочной покорности. Танцуя под ритмы восточных барабанов, я без слов разговариваю со своими предками. Я буквально кожей ощущаю вольный ветер, пляшущий над морем и бескрайними крымскими степями, жаркое южное солнце и зов далеких стран. Восточный танец — танец моей души.

Мне приятно ощущать в моей крови буйство разных течений. Говорят, что караимам присущи доброта, нежность и задор, но ведь и славянские люди не менее жизнелюбивы. Возможно, некая двойственность, характерная для людей востока, перешла мне в наследство от караимов. Если да, то моя им за то благодарность, поскольку я всегда могу взглянуть на вещи с разных сторон. Древние считали, что вместилищем духа является кровь, а зеркалом души, как известно, считаются глаза. Следовательно, логично предположить, что по глазам можно угадать предков. Мои глаза позволяют людям строить догадки о моей национальности, они большие, но имеют необычный разрез. Именно глаза больше всего выдают мою «помешанность».

Люди со смешанными национальными корнями отличаются своей загадочностью и непредсказуемостью. Они как шкатулка с секретами, которые хочется узнать, понять и предсказать. Но это невозможно, потому что секретов в этой шкатулке бесконечное множество. И поэтому с нами интересно!

«Взболтать, но не мешать»,- известная фраза Джеймса Бонда относится и к людям, ведь смешавшись компоненты теряют свою сущность. Лишь помешивая можно сохранить их первозданность. Я очень люблю «помешанность». Должно быть подсознательно я и супруга выбрала себе необычного. (Винсент Меттель, худ.руководитель Серого Театра Чувственного Психоанализа — ред.). И теперь за обеденным столом, хотя физически нас лишь двое, слышен целый хор голосов, общающихся на русском, французском, караимском, немецком, украинском и польском языках.

Джамала Джамаладинова (Сусана), певица, композитор.
Корни: крымско-татарские, армянские, украинские, русские.

История моих армянских корней начинается с самого Карабаха, откуда родителям моего дедушки пришлось уехать в Среднюю Азию. Дедушке в тот момент было 5 лет, его семью раскулачили. В Киргизии он занимался шелкопрядством. Мама — седьмой ребенок в семье. Она родилась, когда бабушке было 45 лет, а дедушке – 65. Мой брат в Москве как-то пытался выстроить наше семейное древо, чтобы понять, кто находится у его основания. Оказалось, что прабабушка по линии мамы — родственница армянского композитора Арама Хачатуряна.

Крымско-татарские корни мне достались от отца, чистого крымского татарина, родом из села Малореченское (Кучук-Узень). Про историю любви моих родителей можно снимать кино: они познакомились в Киргизии в стенах музыкального училища. Мама — пианист, а папа — хоровой дирижер, у которого был свой ансамбль, исполняющий крымско-татарскую народную музыку и музыку народов Средней Азии. Родители влюбились друг в друга с первого взгляда.

Отец всегда хотел вернуться на родину своих родителей — в Крым. В 80-е годы внегласный указ запрещал депортированным крымским татарам возвращаться в Крым и тем более покупать недвижимость. Поэтому родители совершили невероятный шаг — они развелись.. Мы с отцом и сестрой жили в Мелитополе, а мама снимала комнату в Малореченском и работала в музыкальной школе. Через год ей удалось купить дом. И когда хозяйка узнала, что она фактически продала дом крымскому татарину, произошел невероятный скандал. Несмотря ни на что, все получилось — и я выросла в прекрасном месте, где в семи минутах ходьбы от дома было море, а в пяти минутах — горы.

Когда меня спрашивают о корнях, то я перечисляю несколько национальностей.Однако, несмотря на то, что я росла на крымско-татарской земле, всегда много общалась с армянскими семьями, проводила с ними время, находилась в их среде. Моя тетя даже в шутку делила нас с сестрой: “Эвелина — крымская татарка, а Сусана — армянка”. Важной встречей в юношестве оказалось знакомство с уважаемым в Крыму армянским композитором и аранжировщиком Геннадием Асцатуряном. Он научил меня всем азам, заставлял слушать сложную музыку, делал мне аранжировки. Я стала членом семьи Асцатурян, посещала армянские вечера и перепробовала все национальные блюда. Была даже шутка, мол, Сусана понимает армянский, вот только не говорит на нем. До сих пор, к сожалению, не была в Армении. А мне хоть бы разочек попасть. 

В 24 года я чуть не вышла замуж за армянина. (Сейчас мой папа прочитает это и убьет меня). ;) Он хотел бы видеть моим мужем крымского татарина. Геннадий Асцатурян, например, всегда говорил своей дочери Гаяне, моей лучшей подруге: “Я признаю любого твоего мужа, если он будет армянином”. Я понимаю это желание наших отцов сохранить национальность, чтобы кровь не мешалась. И все же национальность – не главное, лишь бы человек был хорошим. Какой национальности будет мой любимый мужчина— мне не важно. Жизнь одна, и в старости ты будешь думать не о национальности, а о том, какой человек рядом с тобой. Я хочу, чтобы мои дети толерантно относились ко всем народам, при этом знали свою историю и корни.

На своих концертах я обычно приветствую зал на пяти языках: “Добрый вечер!”, “Доброго вечора!”, “Good evening!”, “Bari yereko!”, “Salam aleykum!”.

Помешанные — самые талантливые. У каждой национальности есть своя история, музыка, традиции, цвета. Когда гены разных народов смешивается — получается самый сильный микс генетической информации. И эта смесь способствует тому, чтобы мы сохраняли культурное наследие предыдущих поколений, то, что мы потом передаем через музыку, поэзию, живопись. Я, например, во время пения пытаюсь воспроизводить звуки народных инструментов, которые сопровождали меня с детства.

P.S. Все фотографии со съемки «Помешанных» с Джамалой.

Ива Басара (Диденко), модель.
Корни: монгольские, польские, украинские.

У меня в крови стандартный набор почти любого украинца: польские корни я унаследовала по линии отца, а от мамы получила восточные нотки внешности. Украина была одной из самых древних цивилизаций во всей Европе. Монголы — чуть ли не один сотый процент тех национальностей, которые намешаны в нас. К сожалению, моя история никем не была достоверно исследована, и я могу только догадываться о своих корнях по особенным характерным внешним признакам моей семьи. Моя мама — удивительной красоты женщина с круглым лицом, очень необычным смуглым оттенком кожи, черными, как ночь, глазами и волосами. Она, словно восточная загадка, сошедшая с картин Мэй Дуншэна.

Я работаю в сфере модельного бизнеса, и в моей работе выгодна восточная внешность. Все роли и съемки индейцев, японок, китаянок, монголок и любых других этнических групп достаются мне. Но я считаю себя украинкой, потому что воспитывалась в среде и духе свободолюбия, патриотизма, уважения и любви к своей нации.

В характере я четко чувствую эхо своего неизведанного прошлого: тяга к этнической одежде, природе, путешествиям; особенная любовь к бескрайним степям и гуляющему ветру в длинных волосах. Мне кажется, что не одно поколение моих предков жило кочевой жизнью. Как-то раз я снималась в роли монгольской правительницы Мандахай Хатун — первой наездницы среди монгольских женщин. Во время съемок беговая лошадь, на которой я сидела верхом, сорвалась. В шелковом платье мне было сложно достать до стремян, а корона на голове упала так, что я уже почти не видела дороги. Но через несколько секунд я быстро смекнула, как нужно правильно сидеть, двигаться в такт ее движениям и управлять лошадью. Инструктор даже не поверил, что это первый мой опыт езды верхом, потому что животное беспрекословно слушало меня. Ты можешь не знать своей истории, но догадываться о ней.

Мало кто сейчас знает свой генофонд поколениями. Мы все уже — помешанные. Я верю в то, что эта «помешанность» приведет нас к дружбе и понимаю друг друга. Чем больше у нас разногласий, тем больше вражды, а хочется единства и дружбы.

Люди со смешанными национальными корнями берут лучшее от каждой этнической группы, вследствие чего они более сильные, здоровые. Это, своего рода, усовершенствование, заложенное на генетическом уровне. Любой линии нужна смесь, иначе она вырождается. Интересно, что большая часть победительниц конкурса красоты «Мисс Мира» — метисы.

Катро Заубер, диджей, стилист.
Корни: еврейские, немецкие, осетинские, румынские и украинские.

Я — украинская еврейка с грузинскими корнями. Родители мамы — осетинка и немецкий еврей — познакомились на Кавказе, куда дедушка-инженер попал при постройке атомной станции. Дедушка по роду своей деятельности постоянно перемещался по СССР, поэтому мы жили и на западной Украине, и в Буче. Сам он вырос в Житомире. Когда маме было полтора года — ее родители развелись, и поскольку она осталась с дедушкой, то воспитывала ее неродная мать — вторая жена. О своих еврейских корнях дедушка признался нам совсем недавно, два года назад. Кроме того, он даже убежден, что швейцарская команда в Формуле-1 с однофамильцами Заубер — наши дальние родственники

Румынские корни, о которых мы с мамой лишь догадываемся, достались мне от отца. Его семья родом из Черновцов, и внешне он очень похож на румына. Догадываемся потому, что мы не общаемся с отцом уже очень много лет. Я видела его последний раз, когда мне было 5 и сейчас даже и не вспомню, как он выглядит. Родители не были расписаны, поэтому я ношу девичью фамилию своей мамы — Заубер. У отца фамилия типичная украинская — Зубенко.

Я себя больше чувствую еврейкой, чем немкой. Это проявляется в том, что я просто люблю людей, например Считаю себя сильной женщиной, которая умеет находить пути для решения любых задач. Это позиция еврейских женщин, которая выражается в карьеризме и стремлении к успеху. Мне нравится еврейская нация — они ведут себя по-человечески. Для них нормально, что в трудной ситуации ты можешь обратиться за помощью в любой дом или храм, где тебе помогут и не будут смотреть с осуждением. Украинцы только-только начинают пробуждать в себе это отзывчивое отношение.

Я также ощущаю в себе и кавказские крови, выраженные во вспыльчивом и эмоциональном осетинском темпераменте. Меня в детстве называли “Мисс Грузия”, и если говорить о внешнем проявлении, то осетинская кровь видна в характерном разрезе глаз, форме носа и темном натуральном цвете волос. Но если меня подкрутить, то выйдет вполне себе еврейский ребеночек.

У меня постоянно есть потребность в общении с какими-то необычными людьми. Люблю ездить на гастроли, потому что я могу видеть новые лица и культуры. Недавно была в Париже и поняла, что испытываю невероятный интерес к темнокожим французам, которые уже стали полноправными представителями этой страны. Они очень высокие и утонченные, у них прекрасные тонкие кисти. Главный герой фильма “1+1” Омар Си — яркий пример нового поколения. Я люблю джаз, мне нравится их пластика.

Помешанные, на мой взгляд, — самые красивые.

Андрей Кравчук, основатель первого украинского проекта дизайнерских часов ZAVOD
Корни: украинские, русские и польские.

Мой отец – потомственный украинец. Польские корни мне достались от мамы. Бабушка корнями из шляхетного польского рода Ее звали Марта Лютоборская. Прабабушка и прадедушка попали в Украину до революции, и Марта родилась уже здесь, в Хмельницком. Я еще ни разу, к сожалению, не был в Польше, но собираюсь поехать. Благодаря участию в проекте мне стало интересно узнать об истории своих корней больше, поэтому я буду искать польских родственников, потому что очень хочу познакомиться с ними.

Я считаю себя украинцем, мои русско-польские корни – это часть меня, моей личности, моей истории и истории нашего рода, но как национальный аспект всегда воспринимались мною вторично. Хотя я очень похож именно на свою бабушку, особенно носом

Когда я учился в институте, в нашем общежитии жила необычная девушка — мулатка, очень красивая и какая-то не от мира сего. Я, конечно, в нее влюбился. Но из этого ничего не вышло Я – визуал и всегда смотрю на внешность, мне нравится рассматривать людей, представлять, кто они, как здесь очутились. Мне всегда нравились люди с ярко выраженной «помешанностью» .

Сейчас, наверное, и нет людей с чистой кровью. У нас у всех столько всего намешано, просто мы этого можем даже не знать. А чем дальше, тем больше, как мне кажется, будет «помешанных». Я думаю, это связано с тем, что у людей сейчас больше возможностей путешествовать, легко срываться и переезжать в другие страны, континенты, знакомиться, влюбляться и строить семьи.

Люди со смешанными национальными корнями не похожи на других, их всегда хочется рассмотреть. Чем больше у тебя разных кровей, тем больше ты — гражданин мира. Мне кажется, таким людям тяжело усидеть на одном месте, их постоянно куда-то тянет, они ищут свой дом.

Этой зимой я попал на интересный мастер-класс на выставке в рамках недели дизайна в Стокгольме. Лекция была посвящена новейшим разработкам в колористике, но предшествовали этим разработкам потрясающие исследования мировых трендов и личностных изменений современного человека. Так вот, один из трендов описывал такое явление как стремление к личностному без каких-либо «ярлыков». Растет поколение, которое вообще не будет или не захочет различать пол, национальность, религию, будет исповедовать единственную ценность – «личность как она есть». Не понимаю до конца, как это, и не уверен, что это хорошо, но это факт.

Лукерья Покровская, фотомодель, ретушер
Корни: итальянские, немецкие, австрийские, украинские, голландские, монголо-татарские.

Моя мама подарила мне гремучую смесь кровей: сочетание холодности, сдержанности, немного надменного взгляда — отголоски северо-западной голландской крови. Импульсивность и вспыльчивость — от юго-восточной монголо-татарской крови.

От папы я унаследовала немецкую, австрийскую и итальянскую крови. Бабушка отца Франческа Паницца была чистокровной итальянкой, родом из северной Италии. Единственная короткая история, которая дошла до меня: в 17 лет молодая Франческа, влюбившись в украинского парубка, переехала из Италии в Украину. Но у них ничего не сложилось, и уже после бабушка встретила нашего прадедушку. Он был родом из Хмельницкой области.
История семьи плохо сохранилась, потому что родители всегда боялись упоминать об этом. В советское время из-за страха преследований они скрывали все эти факты, и никто ничем не интересовался.

Возможно, и сохранились какие-то национальные традиции с маминой и с папиной стороны, но они либо не так ярко выражены, либо адаптировались со временем. Единственное, что мне особенно помнится — это мамина невероятная гостеприимность и желание накормить весь мир. У нас всегда дома было много гостей и немыслимое количество разнообразных блюд. Кроме того, вторая бабушка отца с австрийскими корнями, Хелена Форман, всегда готовила очень странные для того времени блюда, которые отличались своими ингредиентами. Например, в детстве я очень любила ее жаренные пирожки с горохом и конопляным соусом.

Пока я не начала работать в модельном бизнесе (по образованию я пианист и хормейстер), меня особо никогда не беспокоил вопрос моих национальных корней. А в этой сфере часто интересуются моим происхождением. Очень многие почему-то думают, что у меня есть французские корни. Наверное, это связанно с каким-то общим стереотипом их внешнего вида, который можно проследить в моем стиле одежды.
Семь лет назад меня впервые начали сравнивать с Моникой Беллучи. Вначале мне это льстило, ведь она очень красивая итальянка. Теперь я отношусь к этому спокойно. Путешествуя по северной Италии несколько лет назад, туристы там принимали меня за местную, а итальянцы постоянно подходили знакомиться. Их не останавливал тот факт, что я была с мужчиной. Они очень эмоциональные, интеллигентные и раскрепощенные.

Моя помешанность выражается как во внешности, так и в сложном разностороннем характере. Я больше похожа на отца, во мне ярко выражены итальянские корни, европейский тип внешности. Но стоит мне нарисовать стрелки и подчеркнуть скулы, сразу же можно увидеть во мне и монголо-татарские корни.

Помешанные — это люди-космополиты, которые чувствуют себя комфортно во многих странах. Мне редко встречаются чистокровные представители. Наверное, поэтому они вызывают у меня сейчас больший интерес. И считаю их такими же особенными, как и помешанных.

Евгения Скварская, модель, свадебный распорядитель.
Корни: украинские, французские, немецкие, русские, белорусские.

Больше всего «помешанности» у меня со стороны отца. У моей бабушки — русские и белорусские корни, а у дедушки все гораздо запутаннее.  Мой прапрадед был статским советником, дворянином по наследству, который построил шикарную военную карьеру, а после 60-ти женился на молодой красивой француженке-гувернантке.
В Украине у них родилась дочь — моя прабабушка. В 1933-м году, пребывая на заработках на Донбассе, она влюбилась в молодого красивого немца — моего прадеда Константина Альтенгейма. Из-за немецкой фамилии прадеда сослали в Казахстан во время Второй мировой войны. Прабабушка с сыном переехала жить в Киев и вернула себе девичью фамилию Скварская. Всю свою жизнь она тщательно скрывала историю о муже-немце и только перед смертью рассказала всю правду.

Совсем недавно, подав заявку в программу “Жди меня”, нам удалось узнать, что мой прадед умер в 1985 году в Казахстане. Там у него появилась новая семья. Эту семью мы нашли через одну из социальных сетей и с большой радостью поддерживаем связь до сих пор.

Со стороны мамы все гораздо проще и стабильнее — коренные киевляне в нескольких поколениях. Жили они на старой Шулявке. Прапрабабушку звали Домна Марковна, а меня назвали в честь моей прабабушки Евгении Авраамовны. Документальные подтверждения о том, что в нашей семье были евреи, не сохранилось, но я даже не сомневаюсь о нашей причастности к этой национальности.

История моей семьи — моя большая гордость, поэтому я с большим удовольствием готова принимать в себе все национальные признаки, а первостепенно все же отношу себя к украинскому народу!

Еще в школе, когда я не интересовалась историей и происхождением семьи, мой классный руководитель говорила, что у меня европейские черты лица, а вскоре на это мне указывали и менеджеры модельных агентств.

Все мы в разной степени помешанные и, на мой взгляд, люди со смешанными национальными корнями отличаются своим мироощущением, желанием творить и менять этот мир.

Лина Кононенко, фотограф.
Корни: эстонские, украинские.

Эстонские корни я унаследовала от мамы – Марики Сирель, которая родилась и вплоть до замужества с моим отцом жила в Таллинне, даже не представляя, что остальную часть своей жизни она проведет в Украине. Мои родители встретились в Севастополе, случайно разговорившись в летнем кинотеатре. Мама приехала в Севастополь на отдых, а отец, будучи лейтенантом советской армии, проходил в этом городе службу. Несколько дней они провели вместе, а затем долгое время поддерживали отношения на расстоянии, отправляя друг другу письма. Неизвестно, сколько бы еще длилась их переписка, если бы в канун Нового года мама не бросила все и без предупреждения не приехала бы в Крым. Ровно через три месяца они поженились, а спустя еще несколько лет появилась я

Мне сложно выделить один национальный признак, отличающий эстонцев. Стереотип об их медлительности я смело могу называть ложным. На мой взгляд, он возник в первую очередь из-за их произношения во время разговора на русском, а так же из-за свойственной эстонцам эмоциональной сдержанности. Эстонцы быстро думают и быстро принимают решения, а сама эстонская речь не уступает в скорости и мелодичности, а скорее наоборот

Внешне эстонцев, как и всех народов Северной Европы, отличают светлые волосы и светлые глаза. Кардинальных отличий во внешности не существует, все основные отличия, на мой взгляд, присущи именно менталитету и характеру. Несмотря на то, что практически всю сознательную жизнь я прожила в Украине, эстонцы мне близки менталитетом и нравственными ценностями. Одним из источников гордости эстонцев является их честность и способность к критическому мышлению. Индивидуалисты и прагматики, они всегда выступают за конструктив в общении и здоровую жизненную иронию. Эстонцы любят искусство, уважают свою историю и всегда придерживаются четкой жизненной позицию. Не знаю, на присутствие этих качеств во мне повлияли мои корни, мое воспитание или окружающая меня жизнь, но в той или иной мере все это во мне есть.

Люди со смешанными корнями мне интересны, в первую очередь, своими историями. За этими историями часто кроется не только понимание самого человека, но еще и понимание судьбы и жизненной философии его народа.

Мне кажется довольно милым, что фамилия моей мамы «Sirel» — c эстонского переводится как «сирень». Мне радостно, что она цветет и радуется жизни, являясь для меня самым лучшим примером силы духа. Своим домом я считаю Украину, страну, в которой я прожила большую часть жизни и которую я по-настоящему люблю, но каждый раз при упоминании Эстонии меня охватывает ощущение светлой тоски и необъятное желание вновь вернуться туда, где все кажется интуитивно родным.

Евгения Михайленко (Станишевская) , фотограф
Корни: украинские, польские, еврейские, цыганские

Моя бабушка по линии отца была чистокровной еврейкой. Она работала главным конструктором в проектном институте, была человеком с большим сердцем и кладезем историй со всего мира, где она успела побывать за свою нелегкую жизнь. У дедушки – польско-еврейские корни. На вопрос: «Дедушка, ты еврей?» он отвечает: «Я в эти игры не играю». Дедушка профессионально занимался вольной борьбой, виндсерфингом, авиамоделизмом, а сейчас входит в состав двух сборных Украины по волейболу (семидесятников и шестидесятников).

Папа родился в Киеве, где они и познакомились с мамой. Она родилась в Молдавии, в семье винодела в Одесской области. Цыганские корни в мамином роду окутаны туманными легендами. Предки дедушки по маминой линии были кочевыми цыганами. Существует легенда, что мой прапрадед попал на каторгу, оттуда бежал со своим другом-украинцем. В пути друг погиб, а мой прадед взял его документы (так как своих у него не было). Таким образом, род мамы приобрел украинскую фамилию, а настоящая цыганская – утеряна.

Мое детство прошло в Киеве, Одессе и Одесской области. В Киеве у нас было много друзей и знакомых евреев, мне кажется, что принадлежность к этой национальности легко определить по именам или фамилиям. В детстве я только и слышала от бабушки имена Софочка, Циля, Бетя, Мойша, они казались загадочными и веселыми. Впрочем, люди оказывались всегда именно такими. Бабушка рассказывала много историй про сложную послевоенную жизнь в Киеве, про жизнь в бараках, немецких конюшнях. Истории из Бабьего Яра и дневники Анны Франк будоражили мое воображение. У нас в доме всегда была маца, но традиции соблюдались украинские.

Я отношу себя к украинскому народу, потому что чувствую в себе славянский дух, испытываю огромную любовь к нации и чувствую, что я не зря родилась именно на этой земле.

Мою «помешанность» выдает самая заметная моя черта – коммуникабельность и умение находить подход к людям. Мне кажется, что эта черта еврейского характера, которая передалась мне от бабушки. Это была женщина, которая за пять минут могла стать лучшим другом кого угодно. Удивительно, что этот интерес к людям, к тому, что таится в душе у каждого встречного человека – совершенно искренний. И мне, как художнику, это помогает раскрыть творческий потенциал. От цыганских предков мне досталась развитая интуиция.

Люди со смешанными национальными корнями очень важны для Вселенной. Ведь для того, чтобы такой человек воплотился в жизнь, должны сложиться порой совершенно немыслимые обстоятельства.

Антонина и Елизавета Смирновы, близнецы.
Лиза — компьютерный лингвист, Тоня — переводчик английского и немецкого языков.
Корни: финские, еврейские, польские, украинские и русские.

Еврейские и финские корни мы унаследовали от мамы. Бабушка Елизавета Ефимова — наполовину русская, наполовину — ингерманландская финка. Она вышла замуж за дедушку чистокровного еврея, так как считала, что еврейские мужья самые лучшие, честные, порядочные и имеют покладистый характер. Оказалось-таки правдой. Родственники бабушки были родом из деревни Кавголо. Сама же Елизавета Ефимова родилась в Ленинграде, и в 1941 году бабушку вместе с ее мамой удалось вывести по Ладожскому озеру из блокадного города. Поэтому у нас не сохранилось ни одной фотографии родственников по этой линии, и мы никогда не видели детских снимков самой бабушки.

С возрастом у нас все больше возникал интерес к еврейскому вопросу нашей семьи, который проявился в изучении иврита, разучивании еврейских танцев, песен, традиций шаббата, любви к маце, хумусу и еврейским родственникам. А наши еврейские родственники проживали в Симферополе. Но, когда в 1941 году Симферополь заняли германские войска, все евреи, не сумевшие к тому времени эвакуироваться, в том числе наши прабабушка и прадедушка, были расстреляны 11-14 декабря 1941 года.

Люди часто не могут определить, к какой национальности мы относимся. В нас можно найти черты лица и качества характера от каждой «помешанности»: густые, кучерявые, темные волосы и карие глаза нам достались от еврейских родственников, у Тони — нос с горбинкой, как у бабушки с украинско-польскими корнями, в честь которой нас назвали. И несмотря на то, что мы близнецы, наши черты лица и характеры настолько разные, что тяжело определить, от каких родственников мы их унаследовали.

Всю жизнь мы с сестрой живем в Украине, детство провели с бабушкой украинкой-полячкой по линии отца, которая вышивала нам сарафанчики с украинскими мотивами и вышиванками, кормила варениками и украинским борщом, прививала любовь к украинскому языку, рассказывала страшные истории о войне и голоде, учила любить Украину. Вот мы и любим, любим и Украину, и Польшу, и Финляндию, и Израиль, и Россию, любим и не можем понять, зачем выбирать что-то одно, если мы имеем право гордиться всеми нашими родственниками, национальностями, традициями, обычаями и культурой, ведь непростая история каждого из этих народов отложила отпечаток и на наших судьбах, и к каждой из них у нас особое отношение — родное.

Люди со смешанными национальными корнями — особенные, они любят путешествовать, верят в волшебство, следуют за своей мечтой, имеют большое сердце и никогда ни о чем не жалеют

Этте Шоуа, журналист, ведущая
Корни: абхазские, грузинские

Интервью было исключено из онлайн-материала по просьбе участницы. 

Маргарита Мурадова, fashion-блоггер, стилист, персональный шопинг-консультант
Корни: еврейские, армянские, русские, украинские, греческие, цыганские

Больше всего «помешанности» у меня по папиной линии. Вся семья – Мурадян, исправленная на Мурадовы во время геноцида армян в 1915 г. К Мурадянам успели «затесаться» и греки двумя поколениями ранее.

Так как я воспитывалась как еврейка и училась в еврейской школе, затем долгое время провела в молодежных еврейских организациях, я уже неразделимо и безвозмездно причисляю себя именно к этому народу. Тем не менее, мне очень приятно «греть» в своей крови и другие национальности. Я, как Уолт Уитмен, гражданин мира

Одно из самых ярких воспоминаний из детства — Новый год. В еврейском календаре он наступает в совершенно другое время года, нежели в русском, например. Хорошо вспоминаю как радовалась, наряжая елку с дедушкой и ощущая, что в кармане у меня два праздника в отличии от других. Да и подарки получать ВДВОЙНЕ приятней. Буквально.

Я давно научилась пресекать тему неравенства национальностей, поэтому, если о моем еврействе и шутили раньше, то только вместе со мной:) Я выработала схему — первая говорю о своей национальности, если всплывает такой разговор, говорю серьезно и без страха. Я — это я, Вы — это Вы. У каждого — свое. Люди всегда чувствуют неискренность, и если ты и вправду чего-то стыдишься — обязательно не преминут это вспомнить. Изменения я начала с себя и разобралась в том, кто есть на самом деле.

Люди со смешанными национальными корнями отличаются интересом ко всему вокруг, они склонны к глубокому познанию мира, так как уже внутри себя носят немалую его часть. А еще хочу думать, что все мы изначально более толерантны к другим по той же причине.

Иван Сияк, чернорабочий
Корни: еврейские, украинские, немецкие, русские

Я евроукраинец, то есть потомок евреев и украинцев. Есть во мне чуть-чуть и русских, и немецких кровей. Эти народы исторически настолько враждебны, что, надеюсь, их гены внутри меня репрессировали друг друга, и теперь я национально стерилен. Как Чебурашка.

Мои украинские крови от матери, еврейские от отца. Его история немного отдает сериальщиной: по семейной легенде, папу выгоняли из школы за антисемитизм. Кричал “Хайль Гитлер!” на уроке, который вела учительница-еврейка, покалеченная в гестапо подпольщица. Когда ему исполнилось 18, узнал, что носит фамилию приемного отца, а родного звали Моисей Гарцман. Потом все они уехали в Израиль. Карма.

Мне кажется очень странной идеей в 2014 году идентифицировать себя через национальность, поэтому о своем происхождении вспоминаю преимущественно для троллинга. В украиноязычной среде выдаю себя за еврея, в русскоязычной — за украинского патриота. В затруднительных случаях называюсь сибиряком, поскольку вырос в Амурской области.

Моя помешанность проявляется разве что в полном безразличии к национальному вопросу и способности без опаски шутить о жидах (я сам жид, мне можно!) и хохлах (аналогично). В национальный менталитет я совсем не верю, наш характер — это производное воспитания.

Люди со смешанными корнями не выделяются ничем. Я бы хотел, правда, поиметь от этого какую-нибудь суперспособность и в детстве питал надежды, пытался в себе нащупать. Но нет, ничего, увы. Такая же бездарь, как и все.

Самая яркая история, связанная с моими национальными корнями, произошла совсем недавно. Любимая бабушка дистанционно из Израиля попыталась отжать нашу с мамой квартиру. Тут-то я и вспомнил все эти истории о еврейском характере. Пришлось включить украинского полицая и устроить маленький холокост по переписке. Героям слава, мы победили.

Ксения Палфи (Ципле), иллюстратор, дизайнер.
Корни: румынские, украинские и русские.

Я родилась в Ужгороде и выросла в мультинациональной среде, где живут украинцы, венгры, румыны, русские, цыгане, русины, словаки, немцы, белорусы, евреи, поляки, молдаване.

Территория Закарпатья за всю историю своего существования входила в состав Великой Моравии, Галицко-Волынского государства, Венгерского королевства, Трансильвании, Австро-Венгрии, поэтому здесь много национальных меньшинств. Тут до сих пор разговаривают на особом диалекте, русинском языке, который характерен именно для этой области.

Меня, к сожалению, не учили в семье румынскому языку, хотя дедушка с бабушкой часто на нем общались. Единственное слово, которое я хорошо помню, — это «манынка», что в переводе означает «кушать». Зато я достаточно хорошо владею словацким и немного венгерским, потому что все детство смотрела ТВ и слушала их радио.

Моя девичья фамилия Ципле досталась от дедушки по линии отца. Он родился в румынском селе Белая Церковь, которое входило в состав Австро-Венгрии. Дедушка был первым румыном, поселившимся в Ужгороде.
Русские корни мне достались от бабушки по маминой линии родом из села Репнино Орловской области.

Помешанные для меня отличаются визуально — в них есть изюминка: и в характере, и во внешности. Они выделяются из толпы. Когда я переехала в Киев, многие, с кем я впервые общалась, обращали внимание на мой акцент, протяжное произношение, похожее на латышское.

Морган Фула (Morgan Fula), звукорежиссер, модель
Корни: африканские и швейцарские

Я только наполовину швейцарец. Моя мама (Stephanie Boson) родом из Вале (Швейцария), а отец родился в столице Демократической Республики Конго — Киншаса. Родители развелись очень рано, еще до моего рождения, поэтому я никогда не видел своего отца. Знаю, что он старше моей мамы на 15 лет, и я ношу его фамилию Фула (Fula).

С самого детства я живу в Швейцарии и считаю себя швейцарцем. Иногда это очень сложно, потому что люди не всегда воспринимают меня как “своего”. Раньше я очень переживал по этому поводу, но с возрастом изменил свое отношение к этому и теперь чувствую себя комфортно. Сейчас горжусь тем, что могу отнести себя к новому поколению местных жителей.

Думаю, что во мне перемешалось все самое лучшее от моих родителей. Людям порой очень сложно угадать мое происхождение: они чаще всего думают, что я бразилец или кубинец. В характере тоже сплошной микс — могу быть гостеприимным и дружелюбным, холодным и отстраненным.

Люди со смешанными национальными корнями для меня особенные. Я всегда искал встречи с “помешанными”. Мне кажется, что именно за ними самые громкие поступки будущего. В Швейцарии часто можно встретить иностранца. Мир огромен, но, несмотря на расстояние, между людьми столько всего общего!

Евгения Гайдамака, иллюстратор, автор обложки 10-го номера арт-журнала TheNorDar
Корни: украинские и грузинские.

Капанадзе Луиза Гурамовна — моя мама, родилась и выросла в курортном грузинском городке Кутаиси. Они с сестрой в детстве всегда были двойными агентами: в Грузии они были русскими детьми, в Украине — грузинскими. Когда после летних каникул в Украине они возвращались в Грузию, дедушка Гурам говорил: «Опять эти хохлы приехали». Потому что за 3 месяца они забывали русский и грузинский, и говорили между собой только на украинском языке.

У бабушки в украинском селе дети дразнили маму, кода она не могла выговорить «паляниця». Она взамен предлагала выговаривать bakaki tskalshi kikinebs (пер. с грузинского как «лягушка квакает в воде») — известная грузинская скороговорка для проверки произношения. Их с сестрой ребята часто спрашивали, мол, зачем вы уехали из Грузии, ведь там так много мандарин!?

Я не отношу себя к грузинскому народу, потому что я родилась и выросла в Украине. Но грузинская эмоциональность и вспыльчивый характер проявляются во мне за много километров. Я похожа на маму — такая же нетерпеливая, громкая и активная.
Мне всегда казалось, что в моих чертах лица нет ничего выразительно грузинского. Но думаю, что больше всего выдают мои грузинские корни брови и нос. С другой стороны, кто такие украинцы? Мы все немного «помешанные», разве не так?

Получается, что люди со смешанными корнями обычно имеют такую же насыщенную разными событиями жизнь, как у моей мамы. Кроме того, они хранят множество интересных семейных историй. Это я точно знаю!

Микаэль Эври, ведущий менеджер
Корни: венгерские и украинские.

Венгерские корни у меня от папы — Штефана Эври. Родители встретились случайно в кафе. Когда отец увидел маму, он просто взял ее за руку и сказал другу: «Смотри! Это моя будущая жена». В то время он был музыкантом, а мама Ярослава – студенткой медицинского училища.

Я чувствую себя украинцем, поскольку большую часть своей жизни прожил здесь. Если говорить о взглядах на жизнь, то мне ближе европейцы. Украину я люблю за душевность, а Венгрию за образ жизни.

Не вижу особых внешних отличий, которые бы выдавали мою «помешанность», но мышление у меня скорее европейское. Еще мне нравится употреблять иностранные продукты

Люди со смешанными национальными корнями очень разнообразны. Но мы все отличаемся чем-то особенным, независимо от национальности.

Анна Лыткина, филолог, автор проекта Kiev Tour Guide
Корни: украинские, греческие, русские и польские. «Дедушка еще шутит, что татары пробежались».

Греческие корни у меня от дедушки, кстати говоря, тот еще был красавчик: черные как смола волосы, смуглая кожа. Фамилия его рода была Афенди. Во времена СССР ее переделали на русский манер, и он стал Афендиков Анатолий Фомич, родом из Донецкой области. Дедушка рассказывал мне, что в детстве в семейном кругу они говорили на румейском языке — это греческий со значительной примесью тюркизмов.

Польско-украинская кровь мне досталась от бабушки. У нее типичная славянская внешность: правильный овал лица, голубые глаза и русые волосы… Ее предки были родом из Херсонской губернии. Но в середине 18 века Екатерина выслала их в Казахстан. Там моя бабушка и родилась. В Казахстане бабушка встретила Анатолия Афендикова, который работал здесь по направлению.

Мою «помешанность» выдает классический греческий нос: ровный, ни большой, ни маленький. Также темно-карие глаза, как у дедушкиных родственников, и смуглая кожа. В общем, это дед основной шум навел

Люди со смешанными корнями, как доказывает наука, — генетически устойчивее, и, как мне кажется, видят и знают что-то, чего никогда не поймет человек «чистой крови».

Алиса Мартенс, совладелец и инструктор студий женского фитнеса AliceGood
Корни: немецкие, русские, украинские

Немецкие корни достались мне от дедушки-немца Виктора Мартенса.

Немцы очень педантичны, скрупулёзны, чрезмерно чистоплотны, у них все должно быть по полочкам как в доме, так и в их жизни и окружении. Все это я унаследовала, но где-то наполовину.

Принадлежность к немецкой национальности выдает моя внешность: очень светлая кожа с веснушками, светло-русый цвет волос с рыжинкой. И голубые папины глаза.

Люди с намешанными национальными корнями особенные. Они выделяются свободой своих мыслей, хотя не всегда это зависит от корней.

Джастина Полякова, студентка факультета социологии им. Тараса Шевченко
Корни: кубинские, украинские.

Мой папа — кубинец Андриан Абубакар. Он познакомился с моей мамой — чистокровной украинкой на вечеринке у друзей. В Украину он приехал на учебу.

Я больше похожа на кубинку, но родилась и выросла в Украине, душа у меня украинская. Если говорить о внешних чертах, то естественно, что я унаследовала от отца цвет кожи, форму глаз и носа. Думаю, что люди со смешанными национальными корнями вызывают большой интерес.

Денис Иванов, IT-специалист, куратор проекта TheNorDar
Корни: болгарские, гагаузские, украинские и русские.

Моя мама — болгарка и гагаузка, папа — украинец, гагауз и немного русский
Когда незнакомые люди спрашивают — кто я по национальности — я всегда отвечаю, что украинец. Не потому, что я стесняюсь какой-либо из «помешанностей», а потому, что слишком долго объяснять историю семьи. Я не отношу себя к какой-либо из национальности всецело, мне нравится, что я смог собрать в себе столько культур.

Я затрудняюсь назвать то количество национальностей, к которым приписывали различные черты моего лица.  А характерные черты скрыты глубоко и редко проявляются за рамками воспитания. Считаю, что именно это и есть моя важная черта. Спасибо родителям и бабушке.

Люди со смешанными национальными корнями изначально более везучие и богатые благодаря культурному наследию, но это только изначально. Дальше все зависит от каждого индивидуально.

P.S. Чтобы стать героем проекта «Помешанные», присылайте заявку на info@thenordar.com с короткой информацией о себе и фотографией. Подключайтесь к нам!