Первый герой спецпроекта о людях и их профессиях «ОДИН ДЕНЬ С ПРОФЕССИОНАЛОМ» Елена Голец – один из тех дизайнеров, который стоял у истоков развития украинской моды. Свое первое ателье она основала в 1995 году и с тех пор успешно два раза в сезон создает новые коллекции. У Елены высшее экономическое образование, поэтому она не понаслышке знает о том, как создать успешную коллекцию и как ее грамотно реализовать. В интервью Елена Голец рассказала о самой актуальной проблеме украинской модной индустрии, о том, почему Европа не воспринимает нашу моду и о самом большом удовольствии, которое приносит ей работа.
Автор и интервьюер спецпроекта: Анастасия Айсина
Фото: Алена Давыдова
Какие главные особенности в работе дизайнера?
Должна быть абсолютная комплексность, нужно владеть несколькими специальностями, нужно быть художником, экономистом, маркетологом. «Я и вол, я и бык, я и баба, и мужик» – вот это вот, наверное, про дизайнера. Нужно при этом сохранять способность к творческому восприятию.
Как вы считаете, нужно ли иметь специальное образование для того, чтобы работать дизайнером?
Обязательно всегда нужно иметь специальное образование. Для того чтобы что-то делать, нужно сначала выучиться, как это делать.
Что вы делаете сразу, как только приходите в офис?
Сразу? Достаю шашку, сажусь на коня и лечу! (смеется – ред.)
Какие этапы включает в себя производство одежды?
Сначала мы должны отобрать новые ткани, новую фурнитуру, подзарядиться новыми идеями – это можно сделать на выставках в Европе и Азии. Азиатские регионы дают интересные технические ткани, европейские – креативные. Дальше мы приезжаем, разрабатываем коллекцию – это эскиз, крой и создание образцов, потом идем на показ или оптовую выставку, собираем заказы, заказываем все сырье, оно приходит – мы все отшиваем, а ровно через год поставляем наши юбки, брюки или концептуальную капсульную коллекцию в бутики.
Сколько человек работает в вашей команде и какие у них обязанности?
У нас небольшая команда, в основном мы работаем как бюро по разработке коллекций. У нас работают технологи, начальник производства, лаборанты, которые все это отшивают, также у нас есть небольшое мужское ателье и несколько человек, которые отшивают шифоновые вечерние платья, потому что для этого нужны особые знания и талант от бога.
Что труднее – произвести изделие или его продать?
Ну, смотря в какой стране ты живешь. В Украине — ну не знаю…
Где вы шьете ваши вещи?
Первую линию мы успеваем шить у себя, в небольшом ателье, а вторую линию мы размещаем.
Расскажите про марку Dolcedonna, которая входит в состав бренда Golets. Не тяжело ли создавать одновременно 2 коллекции?
Создавать коллекции не тяжело, тяжело вовремя это исполнять и отшивать, потому что, как я уже говорила, у нас небольшая команда. Представьте, что каждый сезон, каждые полгода мы должны представлять 100-110 абсолютно новых единиц, абсолютно новую форму кроя, абсолютно новые ткани, абсолютно новую фурнитуру, все ткани нужно проработать на усадку, утюжку и так далее. Это комплексная работа. Почему все мировые дизайнеры становятся более-менее узнаваемыми и известными после сорока? Потому что прежде, чем получить знания и научиться производить качественно, нужно пройти очень много этапов.
Как вы работаете над идеей коллекции? За что «хватаетесь», как раскручиваете? Рассказываете ли о ней команде, когда она еще в сыром виде?
У каждой команды есть свои какие-то крючки, у нас следующий такой: есть какой-то узел, который ты придумываешь, какая-то конструкция или новый дизайн ткани, который ты увидел и в Италии и тебе его нарисовали (мы там заказываем), разработали дизайн и напечатали, дальше идет разработка концепции коллекции. Я не могу сказать, что у нас коллекция сразу рождается по концептуальной форме, например, я сидела на камне, увидела плывущие алые паруса, мне приснилась Ассоль и сейчас я делаю новую коллекцию – такого нет. Наши коллекции рождаются сначала из формы, а потом уже журналисты облекают это все в слова, я не журналист и не писатель, и когда-то я очень напрягалась выдумывать и описывать концепцию формы, концепцию ткани, видение какое-то или мечту в голове. Но как-то пиарщик Чапурин на одном из своих семинаров сказал, что это нормально для всех дизайнеров. Дизайнер – это дизайнер, он работает с формой, коллекцией и женским телом (ну или мужским), но никак не с написанием своей коллекции эссе, поэмы и журнальных статей.
Какие, на ваш взгляд, самые актуальные проблемы в украинской модной индустрии на сегодняшний день?
У нас нет рынка сбыта – это одна большая проблема. У нас нет дистрибуции, которая могла бы потреблять одежду украинских производителей, у нас нет культуры потребления национального продукта. Я считаю, что это даже не может озвучиваться как проблема, это значит, что у нас неэффективная промышленность. Она есть благодаря каким-то пионерам, благодаря тому, что что-то производится, но если статистически брать единицей произведенный продукт, что собственно потом и составляет узнаваемость на мировом рынке (это не только денежный эквивалент).
В чем вы видите будущее украинской моды?
Ни в чем. Вот сейчас я не вижу его. Я вообще оптимист, но мне кажется, что поколения должны научиться уважать себя, и только тогда мы сможем потреблять одежду, которая производится коллегами из смежных отраслей. Нация должна ценить и уважать себя.
Сейчас этого уважения нет?
Нет, конечно. Вы много видели, когда в бутики украинских дизайнеров приходят за новогодними или вечерними платьями? У нас есть клиенты, которым я очень благодарна, я не говорю о нашей фирме, мы маленькие, нас потребляют, мы давно на рынке, у нас очень уникальный опыт, но вы понимаете, сколько таких, как мы? Ну, до пятерки и то, у нас очень маленький объем. Силы бренда нет, потому что нет пятидесятилетней-столетней истории, но история Alberta Feretti, допустим, складывалась изначально из того, что их потребляли их собственные граждане.
Дело в том, что у нас зачастую бытует мнение, что одеваться у отечественных дизайнеров очень дорого.
Ну, смотрите, у Golets пальто из первой линии стоит 400 евро, пальто из аналогичной ткани стоит 1500-2000 евро – это этот же уровень ткани, это уникальные разработки. Да, 400 евро – это не очень дешево, но позвольте, мы при аналогичном сырье в 5 раз дешевле, чем бренд. У меня когда-то спросила владелица банка, которая у нас одевалась: “Почему так дорого?” Все равно это было на порядок дешевле, чем то, что она покупала заграницей. Но я разложила все по полкам: давайте начнем с финансов, смотрите, сейчас в Италии существуют ставки по процентам 3-4%, в вашем банке у меня кредит, я плачу вам 16,5%. Дальше разговор не состоялся. Это объективно. А сколько это пальто должно стоить? 250 евро, если там сырье стоит 200? Так мы просто не сможем это шить. Просто на самом деле люди, которые потребляют Dolcedonna, потребляют очень качественный продукт, он дешевый для тех составов ткани, у Golets тоже на самом деле намного дешевле, чем аналогичные продукты, он еще и авторский и эксклюзивный. Если это дорого, значит, не будет у наших дизайнеров первых линий, значит все, кто имеет возможность, будут покупать Versace, Gucci, Alberta Feretti в 5 раз дороже. И это будет означать, что наши дети и их внуки не смогут открыть эти линии больше никогда, потому что у них не будет рынка потребления. Вот в этом — беда нации.
Вы не первый год показываете свои коллекции на UFW. Как меняются люди, которые сидят в первых рядах на показах? И как меняется сама мода?
Мода всегда должна бежать «поперед батька в пекло». Вообще я считаю, что креатив украинских дизайнеров изначально был на очень достойном уровне, могу вам сказать, что если сравнивать с нашими ближними соседями (не потому, что у нас сейчас с ними такие отношения тяжелые), а просто как-то мы были намного креативнее всегда, у нас очень тонкое чувство моды, может, потому, что мы толерантная нация, может, потому, что у нас созерцание более глубокое. Это же не дело, что с такими коллекциями многие работают в режиме ателье, а так работают 98%. Что такое режим ателье? Это даже не экономическая единица, которая может пикнуть в этом поле международной индустрии.
Как вы считаете, воспринимает ли Европа нашу моду и наших дизайнеров?
Нет. Не то, что не воспринимает, нас просто нет. Как мы можем быть, если у нас нет цифр по продажам? Чтобы что-то воспринималось, должны быть реальные факты. Мода – это то, что человек может надеть. Какой процент западных граждан носит украинских дизайнеров? Да, мы можем делать какие-то показы, кто-то на этом еще выезжает, что там еще теплится какая-то жизнь, но вы понимаете, если нет вещей, которые продаются там, как они могут к нам относиться, не зная о нашем существовании?
В одном из интервью вы сказали, что в Италии к моде относятся, как к серьезному бизнесу. А в Украине вы чувствуете себя, как на арене цирка. Правда ли это? И сохранилось ли сейчас у вас подобное ощущение?
Я сейчас еще хуже себя чувствую, потому что мне сейчас 41 год, мне уже надоело быть клоуном! На показ ведь приходят в основном, чтобы посмотреть шоу. Я благодарна какой-то доле своих клиентов, что мы еще живем и развиваемся, мы неплохо продаемся. Понимаете, я просто сейчас говорю чуть шире, не про себя, а вообще про эту комплиментом сказать индустрию в общем, потому что уже не совсем хочется, чтобы у тебя эти 3 копейки были, а хочется, чтобы мы все развивались. И все себя так чувствуют. Даже если у кого-то есть продажи, вы понимаете, что печально? Печально то, что они маленькие, если Roberto Cavalli и Gucci продаются по всему миру, то кто из нас продается по всему миру? Никто!
Ориентируетесь ли вы в создании одежды на мировые тенденции?
Конечно!Я считаю, что наши дизайнеры и есть та самая мировая тенденция, как говорила Коко Шанель , что «она и есть мода». Потому что если ты находишься в информационном пространстве и у тебя есть воображение, ты умеешь мечтать и обладаешь хоть какой-то интуицией, то ты выберешь самую новую ткань на выставке, ты спрогнозируешь в голове какую-то новую форму. Если ты идешь вразрез тенденциям, значит, у тебя голова какая-то неправильная. Потому что тенденция — это что-то новое. Мода — это что-то новое. Если ты даешь что-то новое, и оно идет клиентке, тогда это мировая тенденция. Дизайнеры во всем мире дышат одним воздухом, каждый в своем стиле, но ощущение новизны и ощущение тренда более-менее перекликается.
И как вы считаете, откуда приходит это ощущение новизны?
Из практики. Из практики мечтать, из практики работать, из практики знания мировых рынков сырья, из практики наблюдения за людьми – это все опыт. И это не так сложно. Но сначала надо потратить на это 15 лет.
Как проходит ваш рабочий день?
Я тунеядка (смеется – ред.). В свое время я стала по утрам заниматься здоровьем, я занимаюсь с тренером, а потом я выхожу на работу. За час утром, когда я просыпаюсь, успеваю проконтролировать, почитать все отчеты, у меня договоренность есть с сотрудниками, что если им не приходит смска в 5 утра, значит, они забыли отключить телефон на беззвучку, но обычно никто не забывает, потому что на самом деле телефон на беззвучке – это не так уж и плохо. Все, и поехали, где-то до обеда решаются финансовые вопросы, в обед люблю приходить в отдел разработок, потому что какое бы у тебя ни было настроение, оно станет еще лучше, потому что отдел разработок – это создание новых платьев, новых элементов коллекции – захватывающе. Ну а дальше куча рутины, иногда меня Ира Шарапова (ассистент — ред.) тащит куда-то вечером, на вечеринки, я очень люблю общаться с людьми, но я очень не люблю поднимать попу и куда-то ходить. В принципе вот так.
Что самое сложное в работе?
Трудно после какого-то этапа принять, что ты не можешь достичь таких горизонтов, которые достигли люди на западе, только потому, что ты живешь в такой стране. Раньше это было абсолютно неважно, раньше, пока ты учился производить, пока ты понимал, что то надо дотянуть, то надо проанализировать, не стояло такой задачи. Ну а все остальное легко, потому что я люблю свою клиентку.
Что приносит удовольствие?
Люди. Всегда.
Как работа влияет на повседневную жизнь?
Наверное, моя повседневная жизнь и есть работа.
Как вы проводите свободное время?
Тут я уже не совру вам – я люблю лежать на диване, у меня абсолютно мужской склад отдыха, где-то 3-4 часа в неделю я люблю лежать на диване с кричащим телевизором. Я обожаю телевизор, у меня куча журналов, я очень любила раньше российские журналы читать, с одной стороны мне нужно их читать профессионально, типа Vogue, Harper`s Bazaar и так далее, а с другой стороны это удовольствие. Форбс я обожаю читать, кстати, я считаю, что наш Форбс на очень высоком уровне, он абсолютно не ниже, чем московский. Ты получил удовольствие — почитал какую-то литературу, посмотрел телевизор, но не новости, я не смотрю сериалы, я люблю хорошие фильмы, я люблю иногда смотреть Дискавери, какие-то каналы про путешествия, какие-то страшилки про то, как озоновая дыра разойдется, но это даже хуже, чем наши новости, потому что тут уже совсем все обосновано, и остается уже в эту дыру прыгнуть и утонуть от страха. (смеется – ред.). Я вообще очень люблю кино, хорошие фильмы я могу пересматривать миллион раз. Мой самый любимый – это «Три мушкетера» – он не самый глубокий, но это фильм о жизни с абсолютно фантастическим режиссером. Я люблю «Мосты округа Мэддисон», называю его американским советским фильмом, я люблю перед Новым Годом 158 раз смотреть «С легким паром» и «Чародеи», я могу сама дублировать перед телевизором, еще и с жестами, потому что я уже знаю дыхание, придыхание и каждое слово. Я люблю фантастику, какие-то психологические триллеры, которые заставляют думать.
Чего вы хотите прямо сейчас?
Сейчас? Я всегда хочу есть, а вот сейчас я не хочу есть, как это ни странно, понимаете, вот это уже событие, вот это уже приятно (смеется – ред.)!
В СУМКЕ ЛЕНЫ ГОЛЕЦ
