IMG_0353«Полторы дюжины правдивых историй и одна неправдивая» — это первая книга одесского писателя, филолога, бизнесмена Вика Мартиросяна, один из спецпроектов theNorDar. Каждый день на протяжении 19 дней мы публикуем по одному рассказу Вика. В середине сентября выйдет вторая книга автора «О любви, о жизни и яблоках с неба» издательства САММИТ-КНИГА. Найти ее можно будет во всех книжных магазинах страны, а чтобы приобрести первую книги (или две сразу), пишите нам: info@thenordar.com

Иллюстрации: Lilit Sarkisian

Сегодня внутри меня пустота.

Там играет дудук. Слякоть с пожухлыми листьями. Тяжелое серое небо. Одинокая чайка машет крыльями, отчаянно борясь с ветром, но безнадежно висит на месте. Свинцовое море шумит недобро и «зияет пожрети мя».

Скоро год как я сижу без работы.

Нет, это еще не отчаяние, но уже очень близко к нему. Вчера не прошел собеседование. А так надеялся! Да что там надеялся? Был почти уверен! Но… По возрасту не подошел. Им, оказывается, до 40 нужны. А мне 43. Да и отец-одиночка, опять же. Так уж вышло. Идиотское определение. Не одиночка я, у меня есть Лизонька.

Ей скоро 10. Она нежна, трепетна и красива. У нее большие голубые глаза и сросшиеся бровки, из-за необычности и пышности которых она очень переживает. Когда Лизуня смеется, то становится похожа на себя совсем маленькую — такие у нее чистые, наивные, искрящиеся глаза.

Бедная моя дитятя привыкла, что нынче с деньгами – не очень, и трогательно вздыхает у блокнотов и разноцветных ручек с блестками, которые ей так нравятся. Причем делает это очень искренне и почти незаметно, чтоб меня не расстраивать. Тактичная. И деликатная чрезвычайно.

Агентство, в котором последний год, после потери основной работы, я перебивался переводами с английского и немецкого закрылось месяц назад. Эта ненормальность сегодня стала обычным делом для нашей расчудесной страны. Трудно объяснить ребенку, почему я морщусь, словно от зубной боли, когда она читает какой-нибудь школьный текст про то, как нам всем повезло жить в нашей замечательно независимой державе.

Мою Родину, которую я присягал защищать с оружием в руках, у меня украли. И теперь я должен гордиться нищей страной с вечно ненасытной властью. Да, тут живут очень добрые, терпеливые и столь же несчастные люди. Даже не подозревающие, в большинстве своем, насколько они несчастны. Да, тут лучшие в мире черноземы и волшебной красоты природа. Да вот, только, собственно, на этом поводы для гордости исчерпываются. У нас в роду принято воспитывать патриотов. «Noblesse oblige», что называется. Но не получается. Во-первых, украинских, молдавских или белорусских дворян не существует, есть русское дворянство. Где бы они ни жили и какую бы фамилию не носили. А во-вторых, деткам нельзя говорить неправду. Они ее сразу чуют. А Лизонька особенно. Душа у нее чувствительна и восприимчива. А еще жалостлива ко всем. Я такой же был в детстве. Всех жалел, всех боялся обидеть. Ничего хорошего из этого не выросло. Сейчас время тех, кто никого никогда не боится обидеть. Как там говорил Довлатов — кто живет в мире слов, тот не ладит с миром вещей. А я как раз из тех, из бывших, кто в мире слов. Кого словом можно ранить. Или убить. Кого учили, что важнее честь, что лучший друг — книга, что мужчины — это рыцари, а дамы — сплошь нежные леди, что хороших людей на свете больше, а добро побеждает зло. Как-то не смыкается это все с тем, что за окном и в телевизоре. А я, не сделав никаких выводов, рассказываю своей маленькой принцессе о том же, о чем и мне в детстве. Блюду традицию. Упаси, Боже, и она решит, чего доброго, остаться в мире слов и тоже станет филологом!

Упаси, Боже! Давно ли я стал вкладывать буквальный смысл в эти слова? Совсем недавно. Когда, еще толком не веря сам, стал приобщать к Вере Лизоньку, осознавая насколько это важно для ребенка.

Со своими невеселыми размышлениями незаметно для себя я, не спеша, спустился к морю. Сегодня оно было не похоже на то, что внутри меня. Несмотря на низкое хмурое небо, оно было по-летнему мирным и тихим. Ледяная вода манила обманчивой прозрачностью. Чайки кружились плотной стайкой, отрывисто покрикивая. На берегу было голо и безлюдно. Я шел по самой кромке ласкового прибоя, скрипя ракушками под ногами. Не знаю как кто, но на пустынном берегу, глядя на море, я почему-то всегда ощущаю дыхание Вечности. Думаю о том, что оно так же лениво шевелилось, когда прямо тут проходил великий персидский царь Дарий, ведя своих воинов в неудачный скифский поход. Когда здесь была северная окраина Византии, и греки, возможно, стоя прямо здесь, где сейчас стоял я, пели, глядя на поднимавшееся из-за горизонта солнце: «Кирие, элейсон!» Или пару веков назад тут же, на задворках уже Османской Империи, завывал муэдзин, собирая янычар на вечерний намаз. И так же, как эти набегающие волны, сменяют здесь друг друга народы и поколения. И ничего не меняется. Ни в человеческой природе, ни в окружающем ландшафте. И величественному  Понту Эвксинскому нет никакого дела до суеты мелких людишек на его вечных берегах. Я остановился и присел на старую резиновую покрышку, торчащую из песка. Мысли мои продолжали виться вокруг противоречия между Вечностью и суетой и отчего-то подумалось, что, ведь я в сущности, всегда искал Абсолют. Или Бога. Как угодно. Шляясь смолоду по пустопорожним джунглям эзотерики, буддизма, даосизма, конфуцианства и прочей восточной экзотики, я лишь совсем недавно открыл для себя параллельную Вселенную, в которой все это время жила Истина. Рядом со мной. Тихонько ожидая, когда же я вернусь к корням. Я не умел молиться. Ни разу толком не пробовал говорить с Ним. Вера моя была еще слабенькой, едва пробивавшейся сквозь толщу восточной лабуды, как травинка сквозь асфальт в душном мегаполисе.

Внезапно с моря налетел порыв ветра, принеся с собой новые запахи и ощущения. И тут же эти ощущения стали превращаться в робкие слова, постепенно становясь все крепче и стройнее.

«Дай мне Веру, Господи!» — подумал я.

«Хотя бы с горчичное зерно. Но искреннюю и несокрушимую. Как у деток. Или у простых людей, не знакомых с мыслями Хокинга, Ошо и Шопенгауэра. «Где просто – там ангелов со сто, где мудрено – там ни одного», — говорил преподобный Амвросий Оптинский, про которого я читал на этой неделе. Так куда же мне девать тот бесполезный хлам, которым набит мой «чердак»?

Боже мой!
Всемилостивый Господи!
Безначальный и бесконечный!
Ты создал меня! Я – сын твой непутевый. Тебе ведомы все мои мысли, чувства и чаяния.
Через пять дней Новый год. А деньги закончатся через три. И как же дальше жить? А ведь Лизоньке нужен подарок. Она все еще верит в Деда Мороза. Ладно, если я не подарю подарка — она поймет — туго с деньгами. Но Дед Мороз-то должен! Или Святой Николай!
Святой Николай, миленький, если ты есть, помоги!

Мой мысленный вопль отчаяния был прерван телефонным звонком. От неожиданности я вздрогнул и успел подумать: «Ничего себе, вот это оперативность! Неужели уже подоспел ответ?!»

Но это была Лизонька, которая радостно сообщила, что занятия в школе сегодня закончатся раньше и через час она уже будет дома.

Идти до дома было недалеко, и я, утратив вмиг весь свой мистический пыл, побрел, безрадостно думая о том, что мы живем в мире, где чудес уже не бывает. Зайдя по пути за хлебом, я вернулся домой и принялся греть на плите любимые Лизкины щи из кислой капусты. На душе было скверно.

В дверь позвонили. По веселой переливчатой трели я узнал хозяйку дома. Она вернулась из школы румяной и возбужденной, заполнив пространство юной энергией, запахом зимы и веселым щебетом. Я едва успел чмокнуть ее в холодную щечку и принять пальтишко, как мой телефон снова затрезвонил. Не ожидая ничего хорошего от неурочного звонка, я снял трубку и услышал приятный голос незнакомой девушки.

-Руб, это я, Лит! Помните меня? Я работаю в столичном журнале. Вы для нас две статьи писали в октябре.
-Помню, — хмуро отозвался я, вспомнив, как мне тогда ответили, что статьи, мол, хорошие, но не соответствуют формату журнала. -Здравствуйте.

-Руб, у меня две новости. С какой начать?
-Начинайте с плохой,- угрюмо буркнул я, не разделяя веселости этой приятной, как я теперь вспоминал, особы.

-Даже не знаю с какой начать,- кокетливо промурлыкала в трубку барышня, продолжая интриговать, и, явно получая от этого удовольствие.

Меня это начало утомлять, но я не подал вида, удерживая телефон плечом и наливая горячие щи в тарелку.

-Меня назначили главным редактором! — радостно выпалила Лит.

Мне захотелось спросить: «А я тут при чем?» Но со всей вежливостью, на которую был способен, сказал: «Мои поздравления!». И вспомнил «Джентльмены удачи»: «Я-доцент!» «Поздравляю!»
-У нас новый учредитель. Мы меняем концепцию. И берем те ваши тексты. Они уже пошли в номер. Я еще вчера перевела на ваш счет две тысячи гривен. И еще. Нам нужен литературный редактор. Ответ можно дать после Нового года. Но мне бы хотелось, если это возможно, чтобы это были вы. Мне нравится ваш стиль.  Вы нам подходите. Зарплата достойная даже по столичным меркам. Алло, Руб, вы меня слышите? Алло!

-Да, я тут, — ответил я, застыв с половником в одной руке и тарелкой в другой. – Ну зачем же после Нового года?! Я согласен! — постарался ответить я с максимальным достоинством. Но, боюсь, у меня это плохо получилось.
-Ой, как я рада! — совершенно искренне воскликнула Лит. — Я вам сейчас вышлю договор на почту. Когда заполните-перезвоните, пожалуйста, по этому номеру. Всего доброго!

Я ничего не успел ответить и рухнул на стул.

Мамочки родненькие! Неужели так бывает! Может это розыгрыш? Я позвонил в банк и мне подтвердили, что на мой счет поступили деньги. Невероятно! Фантастика!

Оставив Лизоньку на хозяйстве, я понесся в банк и в магазин – за блокнотом с заветными ручками.

***

Вечером перед сном, Лизонька, радуясь переменам в моем настроении, спросила в лоб:

- Пап, а Дед Мороз есть на самом деле? А то Маша говорит, что это родители покупают подарок и кладут под елку.

Я, признаться, сначала опешил от такого прямого вопроса и на несколько секунд задумался. Сказать, что есть — через год узнает, что это неправда и не будет верить ни во что. Да и ложь сразу почувствует.

-Ты знаешь, доча, Деда Мороза на самом деле нет.

Увидев как округлились Лизкины, и без того огромные глаза, и огорченно вытянулась мордашка, я пожалел, что так ответил. И, спохватившись, тут же добавил:

-Но есть Святой Николай.
-А он сам подарки по домам разносит? — спросила с надеждой Лизок, не унимаясь.
-Нет, моя заинька, но он делает так, чтоб у родителей была возможность порадовать деток подарками, — сказал я, поражаясь своей находчивости.

Чмокнул Лизоньку в лоб, пожелал спокойной ночи и вышел из комнаты.
И только тут внезапно осознал, что мой ответ и есть правда!
Вот это да!

«Вера — это уверенность в вещах невидимых» — вспомнил я и по спине побежали толпы мурашек.

Улыбаясь своим мыслям, я подошел к иконке, с теплой благодарностью посмотрел на нее, и впервые за много дней по-настоящему перекрестился.

Читайте также